Мванзская митрополия

Мва́нзская митропо́лия (греч. Ιερά Μητρόπολη Μουάνζας) — епархия Александрийской православной церкви на территории областей Танзании: Кагера, Кигома, Шиньянга, Мванза, Мара.

История

Принятие Православия в этом краю изначально связано с присутствием греческой общины. В начале 1960-х несколько десятков африканцев приняли крещение, положив начало местной православной общины.

В северо-западной части Танзании, на берегу озера Виктория проживала большая часть православного населения страны. В 1992 году в этой части страны в городе Букоба на северо-востоке Танзании была учреждена епископия Александрийской Православной Церкви, причём епископом Букобским стал коренной африканец Иона (Лванга).

К сентябрю 1997 года относится учреждение самостоятельной Букобской епископии.

В городе Касикизи была открыта катехизаторская школа, ведущая преподавание богословских дисциплин на языке суахили.

23 ноября 2007 года кафедра переименована в Мванзинскую по имени города Мванза, правящий архиерей епархии был возведён в сан митрополита, куда переместилось епархиальное управление. С этого времени в пределы Мванзинской епархии входят области Кагера, Кигома, Шиньянга, Мванза и Мара на северо-востоке Танзании.

Епископы

Букобская епископия

• Иона (Лванга) (26 июля 1992 — 12 марта 1997)
• Порфирий (Скикос) (23 сентября 1997 — 23 ноября 1999)
• Иероним (Музейи) (11 декабря 1999 — 23 ноября 2007)

Мванзинская митрополия

• Иероним (Музейи) (с 23 ноября 2007)

Ссылки

• [ierapostoles.gr/diocese/μουάνζας/ Ι. Μητρόπολη Μουάνζας]

Отрывок, характеризующий Мванзская митрополия

На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.