Медведев, Олег Всеволодович
Поделись знанием:
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
| Медведев, Олег Всеволодович | |
 | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Годы активности |
с 1991 по настоящее время |
| Страна | |
| Профессии | |
| Жанры | |
| [olegmedvedev.com/ vedev.com] | |
Медве́дев Оле́г Все́володович (родился 31 января 1966) — российский автор-исполнитель. Играет на шестиструнной гитаре. Живёт в городе Иркутске. Активно выступает с концертами в городах России, Украины и Белоруссии. Частый гость международного конвента фантастики, толкинистики и ролевых игр «Зиланткон» в Казани, Конгресса «РосКон» в Москве, зимнего Грушинского фестиваля в Самаре и летнего Грушинского фестиваля в Самарской области. С 2010 года — гастроли в дальнем зарубежье: Израиль (2010), Соединенные Штаты Америки (2011).
Биография
В 1983 году поступил в Иркутский политехнический институт на факультет «Промышленно-гражданское строительство», по профессии — инженер-строитель.
В 1986—1988 годах служил в роте связи в составе советского контингента в Монголии.
Стихи Олег Медведев начал писать ещё в школе, но серьёзное песенное творчество началось в 1991 году.
В 1998 году в Иркутске были изданы сборник стихов Олега Медведева «Вальс Гемоглобин» (в 1999—2009 годах вышло 8 его дополненных и исправленных переизданий) и магнитоальбом «Таблетки от счастья».
Дискография
С 1998 года выпущено 8 студийных альбомов Олега Медведева. Кроме этого, существует сборный альбом «Ты становишься волком», собравший записи 1998—2005 годов, сборка 1990—1995 года «Домашняя запись» (1997), альбом «7 марта» (1997), а также DVD и видео-CD с концерта 4 ноября 2004 года.
Студийные альбомы
- 1998 — «Таблетки от счастья»
- Записан совместно с Романом Стрельченко (соло-гитара) и Элеонорой Крыжаевой (флейта).
- 2000 — «Зелёная дверь»
- Записан в Хабаровске на студии «Оркестровая Яма»
- 2001 — «Алые крылья»
- Записан в Казани на студии «Сибирский Тракт».
- 2004 — «Кайнозой»
- Записан с инструментальными аранжировками Леонида Андрулайтиса.
- 2007 — «Поезд на Сурхарбан»
- Записан в Екатеринбурге совместно со скрипачкой Анастасией Шашковой и соло-гитаристом Романом Филипповым.
- 2011 — «Чужие сны»
- Альбом записан на студии «Пи-Тон». Олег Медведев — вокал, гитара, слова, музыка; Руслан Бажин — слова, музыка (Чистый Лист, Живая Глина); Роман Филиппов — соло-гитара; Андрей Байрамов — перкуссия; Владимир Рязанский — флейта; Дмитрий *Седой* Платонов — бас-гитара; Алёна *Chayan* Абдуллина — скрипка.
- 2013 — «Письма из Тундры»
- Двухдисковый альбом, записан на студии «Пи-Тон». В какой-то степени представляет собой «идеологическое возвращение» к характерному для авторской песни формату — исполнитель аккомпанирует себе на гитаре. В альбом, в частности, вошла новая песня «Блюз», а также ряд песен, уже известных поклонникам автора. Кроме того, альбом «Письма из Тундры» содержит несколько песен других авторов в исполнении Медведева.
- 2014 — «В мире первом»
- Двойной диск Олега Медведева «В мире первом» (CD + DVD), песни последних лет и песни, редко исполняющиеся на концертах, а также «Колыбельная лету» Руслана Бажина в оригинальной аранжировке (соло-гитара Романа Филиппова и перкуссия Рустема Каримова). Проект вышел под эгидой благотворительного фонда культурных и научных творческих инициатив «Белый ворон», возглавляемого Эльшадом Теляшевым. На DVD была выпущена профессиональная видеозапись концерта Олега Медведева при участии Романа Филиппова и интервью.
Концертные записи
Оба диска представляют собой концерты в Центральном доме художника.
Синглы
- 2007 — «Вальс Гемоглобин»
В культуре
- Некоторые из песен Олега Медведева цитируются в ряде книг отечественных писателей-фантастов: «Баллады о Боре-Робингуде» Кирилла Еськова, «Последнее небо» Натальи Игнатовой, «Спектр» Сергея Лукьяненко («Форнит»[1] и «Солнце»[2]), а также во многих книгах Олега Верещагина;
- Олегу Медведеву посвящены песни Ольги Ступиной «Проводник» и Андрея Земскова «Робинзон».
Напишите отзыв о статье "Медведев, Олег Всеволодович"
Примечания
Литература
- Дмитрий Румянцев. [kbanda.ru/index.php/muzyka/242-muzyka/3229-oleg-medvedev-poslednij-rok-poet Олег Медведев — последний рок-поэт?]. Контр@банда (6 декабря 2012). Проверено 16 июня 2016. (первая публикация: [www.nneformat.ru/texts/?id=4311 Наш неформат])
- Андрей Земсков [www.arsvest.ru/archive/issue809/world/view14403.html Слева по борту рай] // Газета Приморья «Арсеньевские Вести».
- Елена Лисовская. [www.vsp.ru/social/2007/07/14/416621 «Таблетки от счастья» Олега Медведева]. Восточно-Сибирская Правда (ВСП.RU) (14 июля 2007). Проверено 28 марта 2016.
Ссылки
- [olegmedvedev.com/ Официальный сайт Олега Всеволодовича Медведева]
- [polnolunie.baikal.ru/oleg/ Страница Олега Медведева на сайте творческой студии «Полнолуние»]
-
— Медведев, Олег Всеволодович в «Живом Журнале» -
— сообщество «Медведев, Олег Всеволодович» в «Живом Журнале» - [www.voronclub.ru/videoclips.php?subeventid=147 Концерт Олега Медведева при участии Романа Филиппова]
|
Это заготовка статьи об авторской песне или её исполнителе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Медведев, Олег Всеволодович
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
