Мейер, Дмитрий Иванович
Дмитрий Иванович Мейер | |
Дата рождения: | |
---|---|
Место рождения: | |
Дата смерти: | |
Место смерти: | |
Альма-матер: |
Дмитрий Иванович Мейер (Дмитрий Иосиф Мейер; 1 сентября 1819, Санкт-Петербург — 18 января 1856, там же) — известный российский юрист-цивилист, общественный деятель. Доктор права (1848). Чернышевский называл его «одним из лучших наших профессоров правоведения».
Биография
Происходил из семьи осевших в Амстердаме португальских евреев; позже его дед Абрам Мейер перебрался в Копенгаген и в конце концов в Санкт-Петербург[1][2]. Его отец, скрипач Гартвиг Иоганн Мейер, принял лютеранство; мать — Шарлотта Вульф. Состоял в родстве с математиком Георгом Кантором[3].
Дмитрий Мейер окончил петербургский Главный педагогический институт (1841) по разряду юридических наук. Затем два года обучался в Германии.
С весны 1845 г. по 1855 г. в Казанском университете, магистр (1846), с 1848 года профессор, затем профессор петербургского училища правоведения, с 1855 года профессор Петербургского университета по кафедрам гражданского права и истории русского права.
В годы работы в Казанском университете оказал влияние на В. В. Берви-Флеровского, на Л. Н. Толстого: «Во всем Казанском университете был только один симпатичный Толстому профессор, — это был профессор гражданского права Мейер, имевший сильное влияние на Льва Николаевича. Мейер предложил Толстому столь интересную тему для сочинения, что Толстой весь ушел в эту работу, перестал заниматься остальными факультетскими предметами и не готовился к экзаменам. Сравнение проекта Екатерининского „Наказа“ с „Духом законов“ Монтескье — такова была тема, которой в течение года Толстой посвящал все своё время»[4].
«В высшей степени нервный и болезненный, он был одним из тех мечтателей, которых не исправляют неудачи и жизненный опыт. Его вера и лучшее, в торжество правды, доходившая до фанатизма, была искренна и не лишена какого-то поэтического оттенка. В этом хилом теле жила сильная и выносливая натура, решительно не способная отделять своё личное благо от блага общего. Он жил ожиданием близкого обновления нашей общественной жизни, неизбежной полноправности миллионов русских людей и пророчил множество благ от свободного труда и упразднения крепостного права» (В. Н. Назарьев)[5].
Напишите отзыв о статье "Мейер, Дмитрий Иванович"
Примечания
- ↑ [www.geni.com/people/Georg-Cantor/6000000013521545773 Генеалогия семьи Кантор]
- ↑ [arxiv.org/ftp/arxiv/papers/1502/1502.06940.pdf Г. И. Синкевич «Георг Кантор из Санкт-Петербурга»]
- ↑ [www.euler-foundation.org/wp-content/uploads/2012/12/sinkevich_mono.pdf Г. И. Синкевич «Георг Кантор и польская школа теории множеств»]: Дмитрий Мейер и Георг-Вольдемар Кантор (отец математика) были двоюродными братьями.
- ↑ [feb-web.ru/feb/tolstoy/critics/eih/eih-091-.htm?cmd=p#$$f96_1 ФЭБ: Эйхенбаум. Из студенческих лет Л. Н. Толстого. — 1969]
- ↑ [feb-web.ru/feb/tolstoy/critics/eih/eih-091-.htm?cmd=p#$$f100_2 ФЭБ: Эйхенбаум. Из студенческих лет Л. Н. Толстого. — 1969]
Ссылки
- Мейер, Димитрий Иванович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [www.civilista.ru/civilist.php?id=41], [www.msal.ru/academy/_meer.html]
Отрывок, характеризующий Мейер, Дмитрий Иванович
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.
Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
- Родившиеся 1 сентября
- Родившиеся в 1819 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Санкт-Петербурге
- Умершие 18 января
- Умершие в 1856 году
- Умершие в Санкт-Петербурге
- Учёные по алфавиту
- Писатели в общественном достоянии
- Выпускники Главного педагогического института
- Юристы Российской империи
- Преподаватели Казанского университета
- Преподаватели Санкт-Петербургского государственного университета
- Преподаватели Императорского Училища правоведения
- Правоведы Российской империи