Меркулов, Василий Аполлонович

Василий Аполлонович (Полиевктович) Меркулов (1860, Одесса — 1910) — рабочий-столяр, русский революционер, член партии «Народная воля», согласившийся сотрудничать со следствием и дать правдивые показания на «процессе 20-ти».

Биография

Солдатский сын из Одессы. Образования не получил. С 9-ти лет начал учиться ремеслу столяра. Работал в разных столярных мастерских.
Сблизился с народниками, вошёл в кружок Е. О. Заславского, затем — в Южно-российский союз рабочих.
В 1878 году году встретился в Одессе с Иваном Ивичевичем, через него познакомился с А. И. Желябовым и вошел в кружок лиц, занимавшихся революционной деятельностью. С 1879 года — член партии «Народная воля».
Выполнял поручения партии

• организация и оснащение железнодорожной будки сторожей на 14 версте от Одессы с целью покушения на царский поезд Александра II (октябрь 1879 года);
• подкоп под мостовой из дома по ул. Пушкинской 47 в г. Одессе для установки заряда динамита с целью взрыва царского экипажа (апрель 1880);
• закладка мины у Каменного моста в Санкт-Петербурге (лето 1880);
• подкоп на ул. Малой Садовой в Санкт-Петербурге (февраль 1881).

Арестован 27 февраля 1881 года.
12 апреля 1881 года согласился сотрудничать со следствием и дал правдивые показания.
Участвовал в процессе 20-ти народовольцев проходившем с 9 февраля по 15 февраля 1882 года в Особом Присутствии Правительствующего Сената.
Понимая, что на суде народовольцы могут с ним расправиться, 26 января 1882 года написал прошение в суд с просьбой о том, чтобы во время перерывов его не сажали в одно помещение с другими подсудимыми.
В последний день суда, 15 февраля, перед постановкой вопросов о виновности, когда подсудимые были введены в зал суда, один из подсудимых Тетёрка М. В. ударил по лицу Меркулова. Меркулов заплакал, размазывая слёзы и кровь по лицу, а Тетёрка по указанию первоприсутствующего Дейера П. А., был немедленно препровождён конвоем из зала.
Приговорен к бессрочным каторжным работам.
31 июля 1883 года Департамент полиции возбудил вопрос о замене ему наказания ссылкой на Кавказ.
Министерство юстиции Российской империи поддержало это ходатайство, мотивируя:

• показаниями,
• поведением на суде,
• установлением личности А. В. Якимовой, для чего его возили в Киев,
• его показаниями по Одессе.

26 августа 1883 года Департамент полиции сообщил, что ходатайство удовлетворено.
22 июня 1895 года было даровано полное помилование.

Ссылки

narovol.narod.ru/art/lit/michLett3.htm

Отрывок, характеризующий Меркулов, Василий Аполлонович

– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.