Метаксас, Константинос

Константинос Метаксас (греч. Κωνσταντίνος Μεταξάς, Аргостоли 1793 — Аргостоли 1862) — греческий военачальник, политик и писатель, участник Освободительной войны Греции 1821—1829 гг.

Биография

Константинос Метаксас родился в городе Аргостоли, остров Кефалиния в 1793 г., в аристократической семье. С 1815 г., Кефалиния, как и все Ионические острова находился под британским контролем. С началом Греческой революции в марте 1821 г., британские власти, соблюдая якобы нейтралитет, но в действительности поддерживая этим османов, приложили все возможные усилия, чтобы не допустить помощь восставшей Греции с подконтрольных им островов . Однако, несмотря на их усилия, это им не удалось. 9 мая 1821 ,всего месяц после начала восстания, 350 вооруженных кефалинийцев во главе с князьями Метаксас, Андреас и его двоюродным братом Метаксас, Константинос и Г .Фокас высадились в Гларендзе, на западном побережье полуострова Пелопоннес. 29 мая князья Метаксас и П.Панас командовали повстанцами в сражении при селе Лала, Олимпия. Константин Метаксас участвовал в осаде крепости города Патры, где заболел тифом. В дальнейшем правительство назначило его правителем островов Эгейского моря. В начале 1823 г. он вернулся на Пелопоннес, где ему было присвоено звание генерала . 13 июня 1823 г. Константинос Метаксас был назначен революционным правительством эпархом (правителем) Западной Греции и прибыл в город Месолонгион. Ситуация, которую он застал здесь, была сложной. Местное население не ладило с отрядами пришлых военачальников, разношерстные военачальники не ладили между собой. Метаксас приложил все свои дипломатические способности и авторитет, чтобы навести порядок. По его настоянию Боцарис, Маркос и другие военачальники выступили из города, чтобы остановить Мустаи- пашу, шедшего на город севера (см. Битва при Карпениси). После смерти Боцариса и поражения повстанцев на горе Калиакуда, Метаксас организовал оборону города (Вторая осада Месолонгиона). Хотя Метаксас лично не отличился в боях, победным исходом этой осады повстанцы были обязаны прежде всего Метаксасу . Всего через 70 дней, 30 ноября 1823 г., турки были вынуждены снять осаду . Через 8 дней после снятия осады, в город прибыл греческий политик и интриган Маврокордато, Александр. Не имея никакой реальной власти, Маврокордато сумел 23 декабря созвать Собрание Западной Греции и отстранить Метаксаса. Через день в город прибыл Байрон. .

После освобождения

Метаксас был депутатом Второго Национального собрания, но после Освобождения Метаксас жил в тени. В 1861 г. он был избран сенатором. Но после упразднения института Сената, Метаксас вернулся на свой родной остров, где написал «Мемуары Греческой Революции». Мемуары были напечатаны через 8 лет после его смерти, в 1870 г .

Источники

• Αναστάσιος Γούδας. [anemi.lib.uoc.gr/metadata/b/2/3/metadata-02-0000302.tkl Bίοι Παράλληλοι, Τ.1 Κλήρος]. — Εν Aθήναις: Εκ του Τυπογραφείου Μ. Π. Περίδου, 1869..

Отрывок, характеризующий Метаксас, Константинос

Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.