Микаэль Блумквист

Микаэль Блумквист
Mikael Blomqvist
Микаэль Блумквист в исполнении Дэниела Крейга
Создатель:	Стиг Ларссон
Произведения:	Девушка с татуировкой дракона, Девушка, которая играла с огнём, Девушка, которая взрывала воздушные замки
Первое упоминание:	Девушка с татуировкой дракона
Пол:	мужской
Национальность:	швед
Место жительства:	Стокгольм
Возраст:	52 года
Дата рождения:	18 января 1960 года
Семья:	родители Курт и Анита Блумквист, сестра Анника Джаннини, бывшая жена Моника Абрахамссон, дочь Пернилла
Прозвище:	Калле Блумквист, Чертов Калле Блумквист
Род занятий:	журналист
Роль исполняет:	Микаэль Нюквист (в шведских экранизациях), Дэниел Крэйг (в американской экранизации)

Карл Микаэ́ль Блу́мквист (швед. Mikael Blomqvist, прозвище — Ка́лле Блумквист) — главный герой трилогии «Миллениум» шведского писателя Стига Ларссона.

Описание

Микаэль Блумквист — «чертовски красивый мужчина» сорока лет, меняющий девушек как перчатки, однако у него есть постоянная партнерша — Эрика Бергер, которая говорит, что «есть в нём чувство защищенности, которое и заставляет девушек спокойно ложиться под него». Его связь с Эрикой разрушила его брак, но не брак Эрики. От того брака у Микаэля есть дочь Пернилла, благодаря которой он раскрыл дело о пропаже Харриет Вангер, племянницы известного промышленника Хенрика Вангера. Он является выпускником факультета журналистики и совладельцем журнала «Миллениум» и большую часть своей профессиональной деятельности посвятил разоблачению экономических мошенников. Его часто приглашают на телевидение для обсуждения различных проблем экономики.

Биография

Читатель знакомится с Микаэлем в первой же главе, когда он выходит из здания суда, после проигрыша дела о клевете, так как его утверждения о преступной деятельности миллиардера-промышленника Ханса-Эрика Ваннерстрёма оказываются безосновательными и Микаэля приговаривают к трем месяцам тюрьмы и к огромной компенсации за моральный ущерб. Из-за своего позора Микаэль отказывается от поста директора журнала. Но его планы кардинально меняются, когда Хенрик Вангер, бывший генеральный директор концерна «Вангер», предлагает Блумквисту расследовать дело сорокалетней давности о пропаже его внучатой племянницы Харриет Вангер. Сначала Микаэль отказывается, но когда Вангер предлагает ему семизначную сумму и ценную информацию о Веннерстрёме, он вынужденно соглашается.

Благодаря этому делу Микаэль знакомится с Лисбет Саландер, которая становится его верной напарницей, а позже — любовницей, но инициатива исходит от влюбленной в него Саландер. Сам Микаэль поначалу был в шоке и порой говорил, что годится ей в отцы (ему сорок с хвостиком, а ей (в начале книги) двадцать три года). В конце первой книги Лисбет спасает жизнь Микаэля от Мартина Вангера, серийного убийцы, который охотился на женщин по всей Швеции на протяжении десятилетий, и даже спрашивает у него разрешения на убийство. Позже Лисбет использует свои хакерские навыки, чтобы добыть информацию о Веннерстрёме (информация от Вангера оказалась бесполезной) и она оказывается гораздо более компрометирующией, чем Микаэль мог себе представить. Благодаря ей Микаэль восстанавливает своё честное имя и ставит «Миллениум» на один уровень с самыми уважаемыми и прибыльными газетными изданиями Швеции.

Микаэль и женщины

У Микаэля действительно было на счету много мимолетных связей, и порой случалось, что они совпадали по времени. Он и сам толком не знал, почему так получалось. Он считал, что у него недурная внешность, но никогда не воображал себя таким уж неотразимым. Однако ему часто приходилось слышать, что в нём есть нечто привлекательное для женщин. Эрика Бергер объяснила ему, что он производит впечатление уверенности и одновременно надежности и ему дан особый дар вызывать у женщин чувство спокойствия, заставляющего их забывать о самолюбии. Лечь с ним в постель было именно таким делом, не трудным, не опасным и не сложным, а напротив, легким и приятным в эротическом отношении, как, по мнению Микаэля, тому и следовало быть.

В противоположность тому, что думали о Микаэле большинство его знакомых, он никогда не был волокитой. В крайнем случае он давал понять, что он вовсе даже не прочь, но всегда предоставлял женщине право проявить инициативу. В результате дело зачастую само собой кончалось сексом. Женщины, которые побывали в его постели, редко относились к числу анонимных one night stands (англ. Подружек на одну ночь). Такие, конечно, тоже попадались на его пути, но с ними дело кончалось механическими упражнениями, не приносившими никакого удовлетворения. Самые лучшие впечатления оставляли у Микаэля связи с хорошо знакомыми женщинами, которые ему по-человечески нравились. Поэтому неудивительно, что его отношения с Эрикой Бергер продолжались двадцать лет: их связывали дружба и одновременно взаимное влечение.

— Стиг Ларссон. «Девушка, которая играла с огнём» / в пер. Анны Савицкой — Москва: Эксмо, 2009.

• Эрика Бергер — единственная, с кем он пробыл дольше всех — более 25 лет — совладелец журнала «Милленниум».
• Харриет Вангер — племянница владельца концерна Вангер — Хенрика Вангера, которую Микаэль разыскал в первой книги трилогии (Девушка с татуировкой дракона). Во второй книге (Девушка, которая играла с огнём) они периодически спали друг с другом после совещаний в "Миллениуме".
• Лисбет Саландер — бисексуальная хакерша, страдающая синдромом Аспергера, которая неожиданно даже для самой себя влюбилась в Микаэля и именно она была инициатором их связи.
• Девушка из гимназии — влюбленная в Микаэля, но из-за её юного возраста Микаэль даже не думает о том, чтобы с ней переспать.
• Моника Фигуэрола — умная и спортивная тридцатишестилетняя голубоглазая блондинка, работающая в СЭПО.
• Моника Абрахамссон — жена Микаэля, родившая ему дочь Ниллу. Развелась с ним, не выдержав его связи с Эрикой.
• Сесилия Вангер - племянница Хенрика Вангера, с которой Микаэль познакомился во время поисков Харриет Вангер.

Прозвища

• Калле Блумквист — однажды двадцатитрехлетний Микаэль случайно раскрыл Медвежью банду, и «вторая из двух вечерних газет не смогла удержаться от соблазна сопроводить текст заголовком „Калле Блумквист раскрывает дело“, содержащую дюжину аналогий с юным детективом, придуманным Астрид Линдгрен».
• Блумман — «цветок» по-шведски. Так назвал его один из репортеров, Никлассон, старый знакомый Микаэля, однако всего пару раз и перестал, когда Микаэль заявил: «Если ты ещё раз назовешь меня Блумман, я положу трубку и до конца года не буду с тобой разговаривать».
• Чертов Калле Блумквист — прозвала Лисбет Саландер.

Отрывок, характеризующий Микаэль Блумквист

– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.