Мингажев, Гималетдин Мингажевич

Гималетдин Мингажевич Мингажев
	Гималетдин Мингажевич Мингажев
Дата рождения:	21 мая 1889
Место рождения:	д. Идрисово, Златоустовский уезд, Уфимская губерния, ныне Кигинский район Башкортостана
Дата смерти:	19 сентября 1955 (66 лет)
Место смерти:	Уфа, Башкирская АССР
Профессия:	актёр, драматург, теоретик театра
Гражданство:	СССР
Театр:	Башкирский театр драмы
Награды:

Гималетдин Мингажевич Мингажев (башк. Ғималетдин Минһаж улы Минһажев; 1889—1955) — советский актёр, драматург и теоретик театра. Народный артист РСФСР (1949), БАССР (1935), заслуженный артист РСФСР (1944).

Биография

Мингажев Гималетдин Мингажевич родился 21 мая 1889 года д. Идрисово Златоустовского уезда Уфимской губернии (ныне Кигинского района Башкортостана).

С 1918 года играл в драматических кружках города Златоуста, а через год — на сцене гастрольного Петроградского Нового драматического театра в роли Татарина в спектакле «На дне» М. Горького.

С 1920 года Гималетдин Мингажевич руководил труппой при Златоустовском Горсовете, с 1921 года работал в Красноярском татарском театре драмы и комедии, а в 1922—1924 годах — в театральных труппах Уфы.

С 1924 года — в труппе Башкирского театра драмы. В 1924—1925 годах вместе с Мажитом Гафури участвовал в создании передвижного театра.

Гмалетдин Мингажев — автор пьесы «Эпоха» и «Пламя». В 1952 году в Уфе была издана его автобиографическая книга «Моя жизнь. Воспоминания» («Минен тормошом. Хэтирэлэр»), в которой он описал свою теориею искусства актера. В теории актерского искусства он описал три жизненных источника и три формообразующих начала сценического искусства.

Скончался 19 сентября 1955 года в Уфе.

Труды

Мингажев Г. М. «Тридцать лет на сцене. Из записок артиста» //Литературная Башкирия. Вып. 5. Уфа, 1955.

Роли

Карим-бай в спектакле «Башмачки» Х. К. Ибрагимова;
Юлай Азналин («Салават и Пугачев» Ф. Сулейманова-Инана, В. Муртазина-Иманского и Д. Юлтыя, «Салават Юлаев» Б. Бикбая и Г. Саляма)
Городничий («Ревизор» Н. В. Гоголя)
Адельша («Ашкадар»), Янгильде («Башкирская свадьба» М. А. Бурангулова)
Карамурза («Ынйыкай и Юлдыкай» Х. Габитова)
Ишмырза («Карагул» Юлтыя)
Кусярбай («Тансулпан» К. Даяна)
Гиззатулла («Тальянка» Г. Ахметшина) и другие.

Напишите отзыв о статье "Мингажев, Гималетдин Мингажевич"

Литература

Башкортостан. Краткая энциклопедия. Уфа, 1996. С. 40

Мэhэзиев М. Театр тураhында. Эфэ, 1962;

Башкирский государственный академический театр драмы. Сост. В. Г. Галимов, С. С. Саитов. Уфа, 1969.

Награды и звания

Народный артист РСФСР (1949) и Башкирской АССР (1935), Заслуженный артист РСФСР (1944).
Ордена Ленина (1949), Трудового Красного Знамени (1944, 1955).

Память

В 1977 году его именем назван Кигинский башкирский народный театр.
Именем артиста названа улица в Уфе.
К 110-й годовщине со дня рождения артиста в Башкортостане открыт краеведческий музей с экспозицией, посвященной Г. Мингажеву.

Ссылки

www.gasrb.ru/shegere865.html
chel-portal.ru/encyclopedia/Mingazhev/t/10668
www.vatandash.ru/index.php?article=10
Фарзутдинова Л. С., Саитов С. С. Мингажев Гималетдин Мингажевич.// Башкортостан: краткая энциклопедия. — Уфа: Башкирская энциклопедия, 1996. — С. 401. — 672 с. — ISBN 5-88185-001-7.

Отрывок, характеризующий Мингажев, Гималетдин Мингажевич

– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.

На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.
Как ветер по листьям пронесся взволнованный шопот: «едут! едут!» Послышались испуганные голоса, и по всем войскам пробежала волна суеты последних приготовлений.