Молоко Богородицы

Молоко́ Богоро́дицы или Млеко́ Богоро́дицы (церк.-слав. Млєко́ Богоро́дицы; греч. γάλα της Θεοτόκου; лат. Virginis lactari) — христианская реликвия, широко распространенная и являющиеся объектом почитания и поклонения в храмах и монастырях, как в Католицизме, так и в Православии в Средние века.

На Востоке

Никифор Каллист Ксанфопул в своей книге «Церковная история», написанной в XIV веке, описывает, что в Халкопратийской церкви Пояс Пресвятой Богородицы хранился вместе с молоком Богородицы. В «Сказание о святой горе Афонской» – описание афонских монастырей, составленное в Москве в 1560–1562 годах, рассказывается о том, что в Лавре святого Афанасия хранились: волосы из бороды Иисуса Христа, млеко Богородицы, пелёнки Иисуса Христа, которыми Мария пеленала младенца Христа, кровь Иоанна Предтечи. В Грузии, где находится усыпальница Грузинских царей, в Гелатском монастыре в 1650 году хранились особо чтимый крест-мощевик, внутри которого были: молочный зуб Богородицы (когда ей было 7 лет), волосы Богородицы (когда она терзала их при Распятии Христа), и млеко Богородицы.

Среди православных существовало следующее описание происхождения «молока Богородицы»: когда родился Христос в Вифлеемской пещере, то из сосков груди Девы Марии вытекло молоко на землю, и там где оно вытекало земля стала белая (молочного цвета), вскипела и стала как сыр. Каждый год в день Рождества Христова, земля в этом месте кипит как ключ, сюда в этот день приходит Иерусалимский патриарх, совершает божественную литургию, собирает эту землю, разделяя её на части, а затем на каждой части этой земли на одной стороне делают изображение Девы Марии с Младенцем-Христом, а на другой делает надпись: «Млеко Пречистыя Богородицы». После чего посылает «молоко Богородицы» как дар православным князем и царям. В приложении к тексту Домостроя это изложено, следующим образом:

Вьиѳлιємскомъ вєртєпѣ єгда родисѩ иӡбавитєль всєго мїра Господь нашъ Исусъ Христωсъ отъ Пречистыѩ Дєвы Мариѩ Богородицы и источисѩ тогда млєко отъ Прєчистыѧ сосєцъ єѩ на ӡємлю и в томъ мѣстє искипѣ ӡємлѩ млєчнаѩ ѧко сыръ и по всѩ лѣта дєнь Рождєства Христова кипит аки ключъ а на тѣ мѣсто во свѧтомъ олтарє свѧтаѩ трапєӡа и дєнь Рождєства Христова приходитъ тутъ иєрусалимкиї патриархъ и свєршивъ тутъ во вєртєпѣ въ храмє томъ Рождєства Христова божєствєнную службу и ємлєтъ ту млєчную ӡємлю со многимъ благоговѣниємъ и творѧтъ округлости єй, напечатаютъ одну страну образъ Прєчистыє Богородицы съ Прєвѣчнымъ Младєнцомъ, а съ другую подпись «Млєко Прєчистыє Богородицы» И взимаютъ и посылаютъ православнымъ царємъ и князємъ и святитєлємъ и прочим правовѣрнымъ людѧмъ на исцєлєниє

Млеко Богородицы была достаточно чтимая реликвия, которая по статусу стояла после частицы Древа Креста Господня, её достаточно часто помещали в золотые кресты. Например, инокиня Марфа благословила своего внука царя Алексея золотым крестом, первое место в котором занимало Млеко Богородицы, и лишь за ним по значимости следовали шесть частиц мощей. Когда родился царь Алексей Михайлович, то его дед Патриарх Филарет, также как его жена Ксения благословил внука, но уже другим крестом, в котором находилось частица древа Креста Господня, Млеко Богородицы и восемь мощей.

Против культа млека Богородицы был направлен Духовный Регламент 1721 года Петра I, в котором было сказано следующее:

О мощах святых, где какия явятся быть сумнительныя, розыскивать: много бо и о сем наплутано. На пример, предлагаются чуждыя некия: Святаго первомученика Стефана тело лежит и в Венеции на предградии, в монастыре Бенедиктинском, в церкви святаго Георгия, и в Риме в загородной церкви святаго Лаврентия; тако ж много гвоздей креста Господня, и много млека Пресвятыя Богородицы по Италии, и иных сим подобных без числа. Смотреть же, нет ли и у Нас такого безделия?

:

На Западе

Среди католиков реликвия «млеко Богородицы» имела очень широкое распространение. Жан Кальвин в своём сочинении 1543 года Трактат о реликвиях даже не стал перечислять все храмы и монастыри, где была выставлена на поклонение данная реликвия, он ограничился фразой о том, что молока Богородицы было столь великое количество, что Дева Мария должна была бы быть коровой. В отличие от Востока, где «молоко Богородицы» было представлено в сырообразной консистенции; на Западе «молоко Богородицы» выставлялось для поклонения в жидкой консистенции, его разливали по разным пузырькам и флаконам, после чего стклянку с «молоком Богородицы» выставляли для почитания и поклонения. Подробно, в каких храмах и монастырях Запада находились пузырьки с молоком Богородицы описано во втором томе книги 1821-22 годов: «Критический словарь реликвий и чудотворных образов»; в числе таких мест де Планси называет Рим, Падую, Прованс, Тулон и т. д., все места автор также не стал перечислять, поскольку их было очень и очень много.

Молочная пещера

С легендами о молоке Богородицы в Вифлееме связана Молочная пещера или Молочный Грот или Церковь Лактации. Согласно различным легендам Дева Мария пряталась здесь от царя Ирода, когда царь хотел убить Иисуса. Здесь Мария кормила Младенца молоком; молоко упало на стены пещеры, они размягчились и стали белыми (стены пещеры обычный известняк). Местные жители собирают и используют это «молоко» как лекарство, считая эго целебным и чудодейственным.

Отрывок, характеризующий Молоко Богородицы

Он, выдвинувшись вперед на кресле, сказал: Le Roi de Prusse! [Прусский король!] и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: Le Roi de Prusse? – спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел больше говорить, она начала речь о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
– C'est l'epee de Frederic le Grand, que je… [Это шпага Фридриха Великого, которую я…] – начала было она, но Ипполит перебил ее словами:
– Le Roi de Prusse… – и опять, как только к нему обратились, извинился и замолчал. Анна Павловна поморщилась. MorteMariet, приятель Ипполита, решительно обратился к нему:
– Voyons a qui en avez vous avec votre Roi de Prusse? [Ну так что ж о прусском короле?]
Ипполит засмеялся, как будто ему стыдно было своего смеха.
– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.


Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.