Мудросское перемирие

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Мудросское перемирие 1918 года (тур. Mondros Ateşkes Anlaşması) было заключено 30 октября 1918 года в порту Мудрос (остров Лемнос) представителями Антанты и Турции. В статьях, которые непосредственно затрагивали интересы Армении, говорилось, что все военнопленные и интернированные армяне должны быть собраны в Константинополе, чтобы без всяких условий их передали союзникам.

• Ст. 2 и 3 Турция должна была указать места расположения мин в турецких водах, оказать содействие в их тралении, а также сообщить союзникам все сведения о минах, находившихся в Чёрном море.

• Ст. 11 предусматривала эвакуацию турецких войск из Закавказья, причём оставшиеся войска должны были быть отведены, «если союзники потребуют того при изучении положения на местах».

• Ст. 16 предусматривала уход турецких войск из Киликии.

• Ст. 24 имела следующее содержание: «В случае беспорядков в одном из армянских вилайетов союзники сохраняют за собой право занять часть его».

Английский адмирал Кальторп без согласования с другими членами Антанты продиктовал условия Мудросского перемирия Турции от имени союзников. Эти условия обсуждались на открывшейся 18 января 1919 года Парижской мирной конференции. В конце того же января Верховный Совет Антанты принял решение, согласно которому Армения, Сирия, Палестина, Аравия и Месопотамия отделялись от Османской империи.

Ссылки

• Laura M. Adkisson Great Britain and the Kemalist Movement for Turkish Independence, 1919—1923, Michigan 1958
• Paul C. Helmreich From Paris to Sèvres. The Partition of the Ottoman Empire at the Peace Conference of 1919—1920, Ohio 1974, S. 3-5, der gesamte Vereinbarungstext befindet sich auf S. 341f.
• Patrick Balfour Kinross Atatürk: a biography of Mustafa Kemal, father of modern Turkey, New York 1965
• Sir Frederick B. Maurice The Armistices of 1918, London 1943
• [www.ttk.org.tr/templates/resimler/File/ktpbelge/antlasmalar/mondros.pdf The text of the Armistice of Mudros], Türk Tarih Kurumu тур.

Отрывок, характеризующий Мудросское перемирие

– Я не думал, что они так скоро придут. Я нечаянно остался, – сказал Пьер.
– Да как же они взяли тебя, соколик, из дома твоего?
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.