Институт теории и истории изобразительных искусств

Научно-исследовательский институт теории и истории изобразительных искусств Российской академии художеств (НИИ изобразительных искусств РАХ)
Год основания	1947
директор	Н. В. Толстая
Академики	4
Члены-корреспонденты	4
Доктора наук	19
Кандидаты наук	36
Расположение	Россия Россия, Москва
Метро	Кропоткинская, Парк культуры
Юридический адрес	119034, улица Пречистенка, д. 21; электронная почта: nii-arts@yandex.ru
Сайт	www.niirah.ru/

Нау́чно-иссле́довательский институ́т тео́рии и исто́рии изобрази́тельных иску́сств — учреждение Российской академии художеств (РАХ)

Научно-исследовательский институт теории и истории изобразительных искусств Российской академии художеств создан в 1947 году для усиления роли Академии художеств СССР в качестве ведущего научно-творческого центра в области изобразительных искусств. Со времени основания здесь ведутся научные исследования истории пластических искусств, современного художественного процесса (отечественного и зарубежного), благодаря чему развёрнуто искусствоведческое обеспечение деятельности Академии художеств. Институт выпускает по 20 −30 изданий в год (книг, монографий, научных сборников, альбомов, учебников, популярной литературы), что отвечает интересам не только профессионального сообщества, но и широкой публики.

Директорами института были действ. член АХ СССР К. Ф. Юон (1948—1950), член-корр. АХ СССР Н. Г. Машковцев (1950—1951, и. о.), член-корр. АХ СССР А. И. Замошкин (1951—1954), Ф. И. Калошин (1955—1962), действ. член РАХ А. К. Лебедев (1963—1988), действ. член РАХ В. В. Ванслов (1988—2013) и действ. член РАХ А. В. Толстой (2013—2016), с марта 2016 года учреждение возглавляет Н. В. Толстая. Заместитель директора по научной работе — К. Л. Лукичева.

Среди сотрудников института: 3 академика и 4 члена-корреспондента Российской академии художеств, 19 докторов и 36 кандидатов наук.

Деятельность научных специалистов сосредоточена в отделах:

• искусства России ХХ—ХХI веков
• русского искусства ХVIII—XIX веков
• древнерусского и современного церковного искусства
• монументального искусства и художественных проблем архитектуры
• народного и декоративного искусства
• дизайна
• теории и проблем эстетики
• художественной критики
• зарубежного искусства
• словаря художников России
• информатизации искусства
• редакционно-издательском.

При институте действуют аспирантура, диссертационный совет по защите докторских и кандидатских диссертаций, научные семинары.

В 4 научных семинарах Института принимают участие сотрудники НИИ РАХ, других искусствоведческих и культурологических институтов, университетов, музеев, реставрационных мастерских. Это семинары:

• по изучению изобразительного и прикладного искусства Древней Руси;
• по изучению архитектуры Древней Руси;
• по проблемам теории искусства и эстетики;
• семинар по изучению западного искусства ХХ века.

См. также

• Категория:Сотрудники Института теории и истории изобразительных искусств
• Государственный институт искусствознания
• Российский институт истории искусств
• НИИ теории и истории архитектуры и градостроительства

Отрывок, характеризующий Институт теории и истории изобразительных искусств

Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?