Ночь у Мод
| Ночь у Мод | |
| Ma nuit chez Maud | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария |
Эрик Ромер |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Кинокомпания |
FFD, |
| Длительность |
110 мин. |
| Страна | |
| Год | |
| IMDb | |
«Моя ночь у Мод» (фр. Ma nuit chez Maud) — третий фильм Эрика Ромера (1969) из серии «Сказки с моралью», который считается наиболее характерной выжимкой «ромеровского стиля» кинорежиссуры. Фильм доступен на DVD в серии Criterion Collection[1].
Сюжет
Клермон-Ферран готовится отпраздновать Рождество. 34-летний безымянный холостяк (Трентиньян) чтит заветы католицизма, зачитывается Паскалем, каждый день ездит работать в офис на предприятие Michelin, а каждый вечер мечтает о знакомстве и браке с девушкой (Мари-Кристин Барро), которая приглянулась ему в толпе церковных прихожан.
Знакомый коммунист Видаль (Антуан Витез) приглашает его провести вечер у своей разведённой подруги Мод (Франсуаза Фабиан). Начинается метель, и убеждённому католику не остаётся ничего иного, как провести ночь в постели с привлекательной женщиной…
Моральная проблематика
Ночь в доме Мод даёт главному герою возможность высказать свои представления о любви и шансе, о браке и морали. Как истого католика его занимает пари Паскаля. В данном случае перед ним сходный выбор: поддаться соблазну плоти и переспать с Мод, скомпрометировав свои высокие принципы, или, отвергнув «синицу в руке», продолжать надеяться на встречу и брак с непосредственной, чистой незнакомкой из церкви[2]. Шанс второго исхода ничтожен, но и выигрыш в случае успеха неизмеримо больше.
«В нашем мире неопределённости только риск способен принести успех», — подытоживает мораль фильма газета The Guardian, включившая «Ночь у Мод» в число лучших фильмов об отношениях мужчины и женщины[3]. Михаил Трофименков видит урок фильма в другом: «Если человек сам не знает, чего хочет, он в итоге получит то, что хотел, сам о том не догадываясь»[4]. Режиссёр не навязывает готовую мораль, предоставляя зрителям самим определиться насчёт правильности выбора, сделанного главным героем.
Резонанс
«Ночь у Мод» — первый фильм Ромера, который получил резонанс за пределами Франции и особенно в США, где он стал одним из самых обсуждаемых французских фильмов десятилетия[1] и был номинирован на «Оскар» за лучший фильм на иностранном языке. За Ромером прочно закрепилась репутация интеллектуального режиссёра «не для всех». Как пошутил простоватый герой Джина Хэкмена в фильме «Ночные ходы», смотреть такое кино — всё равно что наблюдать за тем, как сохнет краска[5].
Напишите отзыв о статье "Ночь у Мод"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.criterion.com/films/791 My Night at Maud’s (1969) — The Criterion Collection]
- ↑ [www.villagevoice.com/2011-11-16/voice-choices/my-night-at-maud-s/ Рецензия] Дж. Хобермана
- ↑ [www.guardian.co.uk/film/2010/oct/16/night-with-maude-romance My Night With Maud: No 18 best romantic film of all time | Film | The Guardian]
- ↑ [kommersant.ru/doc/1043964 Ъ-Weekend — «Ночь у Мод» (Ma nuit chez Maud, 1969)]
- ↑ [www.nytimes.com/2010/01/12/movies/12rohmer.html?_r=1 Eric Rohmer, New Wave Filmmaker, Dies at 89 — Obituary (Obit) — NYTimes.com]
Ссылки
- [www.allmovie.com/movie/v34102 Ночь у Мод] (англ.) на сайте allmovie
Отрывок, характеризующий Ночь у Мод
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.
Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
