Одди, Руджеро

Руджеро О́дди (полное имя: Руджеро Фернандо Антонио Джузеппе Винченцо Одди; итал. Ruggero Ferdinando Antonio Guiseppe Vincenzo Oddi; 20 июля, 1864, Перуджа, Италия — 22 марта, 1913, Тунис (город), Тунис) — итальянский физиолог и анатом.

Биография

Родился в скромной семье в небольшом итальянском городке Перуджа. Руджеро — младший, пятый ребёнок в семье архивиста и секретаря госпиталя Перуджи Филиппо Одди и флорентийки Зелинды Пампаглини (итал. Zelinda Pampaglini). В 1880 году умирает его мать. В 1883-м он поступает в Университет Перуджи, где обучается медицине 4 года, затем ещё один год — в Болонье и ещё один год — во Флоренции. 2 июля 1889 года получает квалификацию врача и хирурга. В свои молодые годы он блестящий анатом и физиолог. В 1894 году, в возрасте 29 лет, назначен главой Института физиологии Университета Генуи (итал. Universita degli Studi di Genova). В 1900 году освобождён от этой должности за употребление наркотиков и финансовые нарушения. Позже устроился в Бельгийскую колониальную службу и недолгое время работал врачом в Бельгийском Конго. У него, в том числе из-за употребления наркотиков, развивается психическая неуравновешенность. Умер Руджеро Одди в 1913 году в Тунисе. Место захоронения неизвестно.

Сфинктер Одди

В возрасте 23 лет, будучи ещё студентом Университета в Перудже, Одди изучил, измерил его запирающие характеристики и описал небольшой сфинктер — мышечный клапан, располагающийся в Фатеровом (Большом дуоденальном) сосочке на внутренней поверхности двенадцатиперстной кишки, управляющий поступлением жёлчи и панкреатического сока и препятствующий попаданию содержимого кишечника в жёлчные и панкреатические протоки. И хотя факт существования этого сфинктера был описан за 200 лет до Одди Фрэнсисом Глиссоном (1597—1677), студенческая работа Одди обессмертила его имя.

В честь Одди названы:

• Сфинктер Одди.
• Синдром Одди — спазм сфинктера Одди, вызывающий болевой синдром и, иногда, инконтиненцию сфинктера. В середине 20-го века полагали, что длительный спазм сфинктера Одди может привести к его фиброзу (рубцеванию) и развитию папиллостеноза с нарушением оттока желчи в двенадцатиперстную кишку, что, в свою очередь, может привести к механической желтухе, холангиту, желчнокаменной болезни. В настоящее время термин не используется.
• Оддит — воспаление сфинктера Одди (термин использовался в основном в работах аргентинской школы билиарной хирургии (P.Mirizzi, D.DelValle, G.Massenti (как дань уважения соотечественнику — в Аргентине сильна итальянская диаспора, в том числе, среди врачей); работы относятся к 30-60-м годам 20-го века); после 1980-го года в серьёзной литературе, посвящённой билиарной хирургии, эндоскопии или морфологии гепатобилиарнопанкреатодуоденальной области не замечен; в настоящее время термин без сомнения устарел, поскольку вопрос об изолированном воспалении этого сфинктера снят; вместо него обычно используют термин острый или хронический папиллит, то есть, «воспаление фатерова сосочка», который, впрочем, тоже используется все реже, уступая место термину дисфункция сфинктера Одди [www.ncbi.nlm.nih.gov/pubmed]).

Источники

• Loukas M., Spentzouris G, Tubbs R. Sh., Kapos T., Curry B. [www.springerlink.com/content/31n3130604778253/fulltext.html Ruggero Ferdinando Antonio Guiseppe Vincenzo Oddi]. World Journal of Surgery, 28-09-2007  (англ.).
• Who Named It? [www.whonamedit.com/doctor.cfm/2328.html Ruggero Oddi]  (англ.).

Отрывок, характеризующий Одди, Руджеро

Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.


Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.