Открытие себя
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
| Открытие себя | |
| Жанр: | |
|---|---|
| Автор: | |
| Язык оригинала: | |
| Дата первой публикации: |
1967 |
«Откры́тие себя́» (1967) — один из самых знаменитых романов Владимира Савченко, в котором затрагивается проблема клонирования человека.
Сюжет
Инженер-системотехник, сотрудник одного из днепровских научно-исследовательских институтов Валентин Кривошеин разработал новую концепцию конструирования вычислительных машин, которые должны были совершенствовать сами себя. Однако его эксперимент вышел из-под контроля, и машина стала запрашивать дорогостоящие аппараты и редкие реактивы. Однажды машина потребовала четыре дополнительных печатных устройств и принялась выдавать рулоны перфолент с сомнительными истинами вроде «Луковица, будто рана стальная», или «Двадцать шесть копеек, как с Бердичева», «Нежность душ, разложенная в ряд Тейлора, в пределах от нуля до бесконечности сходится в бигармоническую функцию». А когда печатный аппарат выдал «Стрептоцидовый стриптиз с трепетом стрептококков», Кривошеин разозлился, вынес рулоны перфолент во двор института и устроил из них огромный костёр. Затем отсоединил все печатные аппараты и свёл все трубки и шланги в один тефлоновый бак. А напоследок сказал: «Хватит чисел! Мир нельзя выразить в двоичных числах, понятно? А даже если и можно, какой от этого толк? Попробуй-ка по-другому: в образах, в чём-то вещественном… чёрт бы тебя побрал!», запер лабораторию и десять дней не появлялся в институте, а когда вернулся в лабораторию, то увидел… самого себя.
Главные герои
- Валентин Васильевич Кривошеин — инженер-системотехник, создавший «машину-матку».
- Валентин Васильевич Кривошеин (аспирант) — клон (дубль) Кривошеина, созданный «машиной-маткой» случайно. Идентичен оригинальному Кривошеину. Способен к самостоятельным модификациям своего тела[1]. Поступил в аспирантуру МГУ на кафедру биологии.
- «Адам-Геркулес» — дубль Кривошеина, которого оригинальный Кривошеин создавал целенаправленно, как улучшенную копию себя. Беда в том, что после каждого неудачного сеанса Кривошеину пришлось растворять дубля, однако дубль помнил все растворения (эквивалентные смерти), и поэтому получился психически неуравновешенным. Тоже взял имя Валентина Васильевича Кривошеина. Пытался убить создателя, после чего уехал от греха подальше на Дальний Восток.
- Виктор Витальевич Кравец — последний дубль Кривошеина, улучшенный оригиналом за один сеанс. Живёт в общежитии, работает в лаборатории Кривошеина в должности лаборанта, представлен администрации НИИ под видом племянника Кривошеина.
- Гарри Харитонович Хилобок — учёный-секретарь НИИ, в котором работал Кривошеин, карьерист, бабник и вообще неприятный тип. Носит усы.
- Аркадий Аркадьевич Азаров — директор института, академик.
- Елена Ивановна Коломиец — сотрудница соседнего с институтом КБ, возлюбленная Кривошеина, источник раздора между Кривошеиным и его дублями.
- Матвей Аполлонович Онисимов — следователь, расследующий ЧП в лаборатории новых систем.
- Вано Александрович Андросиашвили — профессор кафедры физиологии человека МГУ, научный руководитель аспиранта Кривошеина.
Напишите отзыв о статье "Открытие себя"
Примечания
- ↑ Дубль аспирант был «первенцем» «машины-матки», она собирала его путём сложного поиска, и поэтому у аспиранта Кривошеина сохранилась память о том, как его создавала машина, что сделало возможным управляемый обмен веществ в теле дубля.
|
Это заготовка статьи о книге. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Открытие себя
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
