Паньков, Михаил Фёдорович

Михаил Фёдорович Паньков
Дата рождения	29 августа 1923(1923-08-29)
Место рождения	Хабаровский край
Дата смерти	16 июля 1984(1984-07-16) (60 лет)
Принадлежность	СССР СССР
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Михаил Фёдорович Паньков (29.08.1923, Хабаровский край — 16.07.1984) — командир расчета 87-го отдельного гвардейского истребительно-противотанкового дивизиона, гвардии старший сержант.

Биография

Родился 29 августа 1923 года в селе Матвеевка Хабаровского района Хабаровского края. Окончил 7 классов. В 1940 году поступил учеником контролёра на завод «Дальэнергомаш», затем там же работал токарем.

В декабре 1941 года был призван в Красную Армию. На фронте в Великую Отечественную войну с июля 1942 года. Боевой путь начал под Сталинградом, стал артиллерийским разведчиком, корректировал огонь орудий дивизиона. Нередко вместе с разведчиками-пехотинцами ходил в тыл противника: разведчики — за «языком», а артиллерист в это время засекал огневые средства врага, которые нельзя было обнаружить визуально с переднего края. После Сталинграда участвовал в Курской битве, освобождал Украину. В 1944 году был принят в КПСС.

В одном из боев, находясь в боевых порядках пехоты, давал целеуказания своей артиллерии. Противники выдвинули на прямую наводку орудие и стали бить по советским пулеметным точкам. В это время нарушилась связь артразведчиков с огневыми позициями. Паньков с товарищем скрытно приблизился к вражескому орудию и уничтожил расчет. Затем развернув захваченное орудие, открыл огонь осколочными по наступающей пехоте. Наши пехотинцы перешли в наступление и значительно улучшили свои позиции. За это бой был награждён орденом Красной Звезды.

17 марта 1944 года младший сержант Паньков первым ворвался в село Костоватое, в бою огнём из автомата уничтожил 7 противников. На другой день, 18 марта, в ходе разведки переднего края обороны противника на западной окраине села Дарница выявил 6 пулеметных точек, позиции кочующего миномета и передал их координаты. Обнаруженные цели затем были подавлены. Был представлен к награждению орденом Славы 3-й степени.

Пока представление ходило по инстанциям, бои продолжались. 2 мая младший сердант Паньков, находясь на нейтральной полоске, вел наблюдение за передним краем противника в районе населенного пункта Мовилень и был обнаружен противником. Группа противников решила взять в плен русского разведчика. Младший сержант Паньков, подпустив на близкое расстояние вражеских солдат, огнём из автомата поразил 12 пехотинцев и благополучно вернулся в своё расположение. На другой день, 3 мая, в том же районе, находясь в боевых порядках пехоты, обнаружил минометную батарею, 7 пулеметных точек противника, которые по его целеуказаниям были подавлены огнём батареи. За эти бои был представлен к награждению орденом Отечественной войны. На каком то этапе хождения документов это представление был заменено на орден Славы 3-й степени. Вероятно, кто-то решил, что мартовское представление где-то затерялось. Приказом от 9 мая 1944 года гвардии младший сержант Паньков Михаил Фёдорович был награждён орденом Славы 3-й степени. Приказом от 6 июня 1944 года гвардии младший сержант Паньков Михаил Фёдорович был награждён орденом Славы 3-й степени

В феврале 1945 года в составе своей части гвардии старший сержант Паньков, уже командиром орудийного расчета, участвовал в боях за освобождение Чехословакии. Отличился в бою северо-восточнее города Комарно. В представлеии к награждению орденом Славы говорится: «17 февраля 1945 года, находясь в боевых порядках пехоты, тов. М. Ф. Паньков принял на себя удар атакующей пехоты противника, поддержанной танками и бронетранспортерами. Во время жесткого боя на пересеченной местности трем танкам и четырём бронетранспортерам с пехотой удалось скрытно просочиться в тыл наших войск. Тов. Паньков быстро развернул своё орудие и открыл огонь. Два танка и бронетранспортер были сожжены, выскочившие из горящего бронетранспортера автоматчики уничтожены. Тем самым была ликвидирована опасность уничтожения тылов и окружения наших передовых частей. Кроме того, тов. Паньков уничтожил в этот день три пулеметные точки и подавил огонь минометной батареи».

День Победы артиллерист встретил в Праге, столице Чехословакии. После войны продолжил службу. Приказом от 24 мая 1945 года гвардии старший сержант Паньков Михаил Фёдорович был награждён орденом Славы 2-й степени. В 1947 году Ф. М. Паньков был демобилизован. Будучи награждённым тремя орденами Славы, он тем не менее, не являлся полным кавалером.

Вернулся на родину, жил в городе Хабаровске. Поступил на работу в строительно-монтажное управление Хабаровского стройтреста № 35. В 1949 году заочно окончил Хабаровский техникум гражданского строительства, а 1961 году — Хабаровский политехнический институт. Работал на стройках города прорабом, старшим прорабом, главным инженером, а с 1969 г. — начальником строительного управления № 271 Главдальстроя.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 июля 1973 года в порядке перенаграждения Паньков Михаил Фёдорович награждён орденом Славы 1-й степени и стал полным кавалером ордена Славы.

Под руководством Панькова было построено около двухсот больших и малых объектов, среди них — три корпуса завода «Амуркабель», трикотажная фабрика в Бикине, химфармзавод в Хабаровске, Хорский биохимический завод. За мирный труд был награждён орденом Октябрьской Революции.

Полный кавалер ордена Славы Михаил Фёдорович Паньков скончался 16 июля 1984 года.

Награждён орденами Октябрьской Революции, Красной Звезды, Славы 3-х степеней, медалями. Почётный гражданин Хабаровска. Его именем названа одна из улиц, а также гимназия № 3 города Хабаровска.

Литература

• Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М.: Воениздат, 2000. — 703 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-203-01883-9.
• Рощин И. И. Солдатская слава. Книга 6. М., 1982

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=7506 Михаил Фёдорович Паньков]. Сайт «Герои Страны». Проверено 3 июля 2014.

Отрывок, характеризующий Паньков, Михаил Фёдорович

– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.


– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!