Перцев, Владимир Николаевич

Владимир Николаевич Перцев

Владимир Николаевич Перцев (27 июля 1877, г. Курск — 3 июня 1960) — советский историк. Академик АН БССР (1940). Доктор исторических наук (1935), профессор (1921), заслуженный деятель науки БССР (1944).

Биография

Окончил Московский университет в 1903. 3 1921 заведующий кафедрой истории средних веков, с 1953 — всеобщей истории БГУ, одновременно в 1943—1960 академик-секретарь Отделения общественных наук АН БССР.

Автор трудов по всеобщей истории, «Учебника древней истории». Проблемам истории и историографии Беларуси посвящены исследования: «Гуманизм на Беларуси и в Великом Княжестве Литовском в XVI в.» (1955), «Историческая мысль на территории Беларуси по данным ранней народного творчества и летописей (с древнейших времен до XVI в.)» и др. Изучал историю общественно-политических взглядов Франциска Скорины. Один из авторов и редакторов «Истории Белорусской ССР» (т. 1, 1954; 2-е изд. 1961), разделов по историографии Беларуси в «Очерках истории исторической науки в СССР» (т.. 1-3, 1955—1963).

Литература

• Память: Ист.-дакум. хроника Минска. В 4 кн. Кн. 1-я. — Мн.: БЕЛТА, 2001. — 576 с.: ил. ISBN 985-6302-33-1.

Отрывок, характеризующий Перцев, Владимир Николаевич

– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.