Пинеджем II
Пинеджем II
 </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Пинеджем II, иллюстрация из его Книги мёртвых.</td></tr> | ||||||
| ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
| 990 год до н. э. — 969 год до н. э. | ||||||
| Предшественник: | Смендес II | |||||
| Преемник: | Псусеннес III | |||||
| Отец: | Менхеперре | |||||
| Мать: | Дуатхатхор-Хенуттави | |||||
| Супруга: | Истемхеб | |||||
| Дети: | Псусеннес II, Харвебен, Хенуттави, Тджанефер, Масахарта, Итави, Неситанебеташру | |||||
Пинеджем II — верховный жрец Амона в Фивах в Древнем Египте с 990 года до н. э. до 969 года до н. э. и фактический правитель Верхнего Египта.
Пинеджем был сыном верховного жреца Амона Менхеперры. Он был женат на своей сестре Исетемхеб, а также своей племяннице Несхонс, дочери своего брата Смендеса II, впоследствии управлявшей Нубией[1].
Его детьми от Исетемхеб были: фараон Псусеннес II, певица Амона Харвебен, Божественная жена Амона Хенуттави; от Несхонс он имел четырёх детей: двух сыновей, Тджанефера и Масахарту, и двух дочерей, Итави и Неситанебеташру.
Гробница
- Основная статья DB-320.
Пинеджем II умер около 969 года до н. э. и был похоронен в гробнице DB-320 в Дейр-эль-Бахри. В последующие несколько десятилетий, с целью уберечь от грабителей, в гробнице были спрятаны несколько десятков мумий фараонов и представителей знати предыдущих династий. Среди них были останки таких известных правителей, как Яхмос I, Тутмос III и Рамсес II. Гробница была обнаружена в второй половине XIX века братьями Абд-аль-Рассулами, которые попытались использовать найденные древности в целях личного обогащения. «Официально» гробница была открыта экспедицией Эмиля Бургша в июле 1881 года.
Напишите отзыв о статье "Пинеджем II"
Примечания
- ↑ [www.narmer.pl/dyn/aaen.htm High Priests of Amon (Thebes)]
Ссылки
- [www.narmer.pl/dyn/aaen.htm Narmer.pl]
Отрывок, характеризующий Пинеджем II
– Да что, солдатенок…– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
