Плотников, Иван Васильевич

Плотников ́Иван Васильевич
Дата рождения:	1902(1902)
Место рождения:	Ново-Александровка, Козловский уезд, Тамбовская губерния, Российская империя
Дата смерти:	1995(1995)
Страна:	СССР СССР
Научная сфера:	химик
Учёная степень:	кандидат технических наук
Альма-матер:	МХТИ имени Д. И. Менделеева
Известен как:	изобретатель кирзы
Награды и премии:

Иван Васильевич Пло́тников (1902—1995) — советский химик и изобретатель, который известен благодаря своей переработке кирзы, типа искусственной кожи, основанной на многослойной текстильной ткани, изменённой как мембрана субстанции, дешёвой и эффективной замены настоящей кожи животных. Материал в основном используется в производстве военных сапог и автомобилей.

Биография

Родился в 1902 году в селе Ново-Александровка (ныне — Новиково, Тамбовская область) в семье крестьянина. В 1920 году стал студентом Московского высшего электротехнического училища, откуда на следующий год перешёл в МХТИ. В 1922 году был обвинён в том, что «является сыном кулака». Вскоре был восстановлен в правах.

С 1935 года работал в Кирове, на Кировском заводе, который производил искусственную кожу. Название Кирза, по одной из версий, — акроним слова Кировский завод, который послужил первым местом массовой продукции кирзы, хотя возможно, что это всего лишь «народная этимология», — более вероятной представляется версия о том, что слово «кирза» произошло от англ. Kirsei, или англ. kersey— по названию деревушки Kersey в Англии, где разводили особую породу овец, из шерсти которой вырабатывалась эта ткань).

Технология изготовления кирзы переработана Плотниковым в 1935 году и его помощником, инженером Хомутовым. Массовое производство началось во время Советско-финской войны. Изначально материал оказался непригодным для использования в зимних условиях, и производство было остановлено. Однако, очень скоро технология была усовершенствована, и массовое производство было возобновлено осенью 1941 года, во время немецкого вторжения, так как большое количество недорогой обуви было очень необходимо для РККА. Автор более 200 научных работ.

Награды и премии

• Сталинская премия второй степени (1942) — за изобретение и внедрение в промышленность заменителей кожи.
• два орден «Знак Почёта»
• медали

Память

В селе Новиково на здании церковно-приходской школы при Иоанно-Богословской церковно-учительской школе (ныне — профессиональное училище № 7), где учился И. В. Плотников, в 2010 году установлена мемориальная доска.

Ссылки

• [nap-novik.narod.ru/Plotnikov.htm Плотников Иван Васильевич]. село Новиково Староюрьевского района Тамбовской области. Проверено 19 декабря 2015.

Отрывок, характеризующий Плотников, Иван Васильевич

– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.