Попов, Андрей Андреевич (художник)
| Андрей Андреевич Попов | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Гражданство: | |
| Жанр: | |
 Работы на Викискладе | |
Андрей Андреевич Попов (1832—1896) — живописец-жанрист.
Родился в 1832 году в Туле. Под руководством своего отца — провинциального живописца получил первоначальную художественную подготовку. В 1846 году поступил в Императорскую Академию художеств в Петербурге, где его учителями были сначала М. Воробьева, а позже Б. Виллевальде.
Попов пользовался поддержкой Общества поощрения художников. Его картина «Демьянова уха» (на сюжет басни Крылова) на академической выставке 1857 г. произвела большое впечатление на публику характерностью и выразительностью изображенных лиц и своим здравым комизмом. Она доставила художнику малую золотую медаль. Одновременно с нею были им выставлены картины: «Возвращение из города» и портрет детей г. Языкова.
В 1860 г. явилось лучшее из всех произведений Попова: «Склад чая на Нижегородской ярмарке», за которое Академия наградила его званием классного художника 1 степени и большой золотой медалью; после этого Попов отправился в путешествие в 1863 г., доставив перед тем на академическую выставку 1861 г. картины: «Богомолки» и «Мастерская художника».
Срок своего заграничного пенсионерства Попов провел в Париже и в Риме, откуда возвратился в Санкт-Петербург. в 1867 г. и привез написанную там картину: «Гулянье на Монте-Пиньо». Это было последнее его произведение, не лишенное достоинств, но несравненно более слабое, чем его первые картины. Вообще блестящие надежды, которые Попов подавал в начале своей карьеры, не оправдались: вследствие своей болезненности и зависевшего от неё упадка энергии, он работал все слабее и слабее, и под конец почти совершенно бросил заниматься живописью.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи по искусству желательно?:
|
Напишите отзыв о статье "Попов, Андрей Андреевич (художник)"
Отрывок, характеризующий Попов, Андрей Андреевич (художник)
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
