Ратуша (Йоэнсуу)

Ратуша
Здание городского совета Joensuun kaupungintalo
Ратуша Йоэнсуу
Страна	Финляндия
Архитектурный стиль	северный модерн, ар-деко
Строительство	1909—1914 годы
Статус	памятник, охраняемый государством

К:Википедия:Ссылка на Викисклад непосредственно в статье

Ратуша Йоэнсуу (фин. Joensuun kaupungintalo) — самое значительное архитектурное сооружение города Йоэнсуу. Ратуша в близком к модерну стиле национального романтизма была построена по проекту Элиэля Сааринена (фин. Gottlieb Eliel Saarinen) в 1914 году. В ее архитектурном облике уже заметны черты нового архитектурного стиля «ар-деко». Здание находится под охраной государства в статусе архитектурного памятника общенационального значения. Фасад городской ратуши украшен статуями, созданными финским скульптором Йоханнесом Хаапасало.

Старая ратуша

В 1874 году финский купец А. Ю. Мустонен (фин. Antti Juhana Mustonen) построил большой деревянный в центре города, после его смерти в 1877 году проданный наследниками администрации города за сумму в 34 000 марок. Дом Мустонена стали использовать в качестве городской ратуши. В этом здании располагались магистрат, городской суд, зал заседаний, финансовый, таможенный и аукционный залы. Позднее в помещениях дома Мустонена размещалась женская школа, контора Банка Финляндии, почта, городская библиотека и другие организации.

Первые проекты новой ратуши

Во второй половине 1890-х годов городской совет принял решение о строительстве нового здания ратуши. Первые проекты и сметы рассматривались в 1894—1897 годы: предполагалось, что новое здание будет выстроено из дерева,однако во время очередного обсуждения управляющий местным отделением Банка Финляндии Эрнст Бромс предложил построить здание из кирпича и камня, чтобы в нем можно было бы выделить отдельное помещение под банковские нужды, и пообещал выделить под эти цели кредит. Расположение нового магистрата стало предметом больших споров. Ратушу предлагалось построить в восточной стороне главной площади города, чтобы здание было хорошо видно, однако по решению комитета города было решено построить ратушу в парке Паккахуонепуйсто (фин. Pakkahuonepuisto) ближе к берегу Пиелисйоки.

Строительство

Конкурс проектов был объявлен только в 1909 году, и его выиграл известный финский архитектор Элиэль Сааринен. В ходе обсуждения проект был доработан, в чертежи вносились изменения, одним из наиболее заметных стало было увеличение высоты башни почти в два раза. Строительство ратуши началось в октябре 1911 года и было завершено через три года.

Праздник в честь открытия ратуши

В субботу 14 ноября 1914 года состоялся народный праздник в честь открытия ратуши. Празднование длилось до позднего вечера. В воскресенье в честь открытия ратуши 15 ноября в городском театре состоялась премьера спектакля по мотивам произведения Йо́ханнеса Линнанкоски «Самсон и Далила».

Пожар 1966 года

В марте 1966 года в мэрии города произошел сильный пожар, в результате которого целостность здания оказалась под угрозой. Пожар начался на главной сцене театра. Огонь успел распространиться на чердак основного зала и в башню. Первыми были эвакуированы архивы ратуши, за ними все театральное оборудование. Пожарные успели потушить огонь до того, как огонь дошел до конторских помещений. Здание было восстановлено; однако вентиляционную систему пришлось конструировать заново. В 1990-е годы здание ратуши было полностью отреставрировано.

Здание ратуши сегодня

Сегодня в здании ратуши находится Городской театр Йоэнсуу (фин. Joensuun kaupunginteatteri). На первом этаже расположен театральный ресторан (фин. Teatteri ravintola). Офисы городского совета располагаются в отдельном здании на берегу реки Пиелисйоки. Позади ратуши находится парк.

Литература

• Kupiainen, Pekka. Joensuun kaupungitalo 70 vuotta.

Ссылки

• [vianova.jns.fi/omat/html/jnshistkoht/kohteet/6_kauptl.htm История ратуши на сайте vianova.jns.fi (на фин. языке)]
• [www.joensuu.fi/historia2 Информация с сайта города (на фин. языке)]

См. также

Центральный железнодорожный вокзал Хельсинки

Отрывок, характеризующий Ратуша (Йоэнсуу)

Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.