Розовая мечеть (Казань)

Розовая мечеть (тат. Ал мәчет; Десятая соборная, У татарского кладбища, Низенькая бухарская, Зеленая) — мечеть в Ново-Татарской слободе Казани. Построена в 1906 году на средства купца Мухаммед-Садыка Галикеева. Закрыта в 1931 году. Архитектор неизвестен. Название получила по цвету стен. Находится по адресу ул. М. Гафури, 67.

С 1998 года здание бывшей мечети передано Медресе имени 1000-летия принятия Ислама.

История мечети

В 1905–1906 годах купец 1-й гильдии Мухаммед-Садык Мухаммед-Сафович Галикеев построил ныне существующее здание мечети. Постановлением ЦИК Татреспублики от 22 июля 1931 года мечеть была закрыта, здание использовалось не по назначению (профилакторий). Двусветный зал был разделен перекрытием на два этажа с переделкой арочных окон на большие прямоугольные. Верхний цилиндр и шатер минарета были разобраны. Постановлением Кабинета Министров Татарской ССР № 337 от 31.07.1991 признана памятником архитектуры. Восстановлена в 2000-е годы.

История махалли

По сообщению Ш. Марджани на месте Розовой мечети ранее находилась Низенькая мечеть, построенная на средства купца М.А. Апанаева в 1808 году.

Архитектура

Мечеть относится к типу зальной с наземным минаретом, пристроенным к северному фасаду. Двусветное кирпичное прямоугольное здание мечети под четырехскатной крышей. Вход расположен в основании минарета с северной стороны. Двусветный антресольный зал со сводчатым перекрытием освещался двумя рядами окон. Квадратный четверик основания минарета включает вестибюль. С западной и восточной стороны к нему примыкают два объема, из которых в правом размещалась лестница на антресоли и винтовая лестница минарета, в левом — служебное помещение. Усеченная пирамидальная форма с треугольными скосами в верхней части и круглыми проемами в основании служит переходом от четверика к восьмигранному ярусу, на котором располагался более узкий цилиндр с круговым балконом. Последний ярус был увенчан пышным сталактитовым карнизом и высоким ребристым шатром на невысоком восьмерике с балконом, имеющим ажурное кованое ограждение. Оформление фасадов выдержано в стиле эклектики национально-романтического направления с преобладанием «восточных» мотивов.

Ссылки

• [www.photokzn.ru/places/0/38 Мечеть «Розовая»]

Культурное наследие Российской Федерации, объект № 1600000137

Отрывок, характеризующий Розовая мечеть (Казань)

Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.