Рябинский, Андрей Михайлович

Андрей Михайлович Рябинский (род. 17 июля 1973 года, Москва, СССР) — российский предприниматель, основатель и председатель Совета директоров ООО "Группа компаний «Московский ипотечный центр». Президент промоутерской компании «Мир Бокса». Вице-президент Федерации профессионального бокса России.

Биография

Андрей Рябинский родился и вырос в Москве.

Образование

В 1990 году окончил среднюю школу № 1158 Москвы, в 1998 — Российскую экономическую академию имени Г. В. Плеханова по специальности «Экономическая кибернетика». С 2009 по 2011 год учился в Академии народного хозяйства при Правительстве Российской Федерации, получив степень DBA.

Профессиональная деятельность

Будучи студентом начал работать в одной из крупных московских риелторских компаний. Здесь же познакомился с Александром Копылковым, с которым в 1999 году и создал Группу компаний «МИЦ», которая сначала занималась исключительно риелторской деятельностью. Затем она стала инвестировать в жилищное строительство и смежные отрасли, а с 2005 года сама начала строить жильё. В 2012 занял пост председателя совета директоров ГК «МИЦ», которая входит в тройку ведущих компаний девелоперов новой Москвы и Подмосковья и по итогам 2013 года заняла двенадцатое место в «ТОП-30» крупнейших девелоперов России, составленным журналом РБК.

Проекты в спорте

В юности занимался боксом. Стал кандидатом в мастера спорта.

В 2012—2013 годах — Генеральный партнёр баскетбольного клуба Химки.

С 2013 года — вице-президент Федерации профессионального бокса России.

5 октября 2013 года Рябинский совместно с компанией «Роснефть» организовал боксёрский поединок по версиям WBA, WBO, IBF, IBO между Владимиром Кличко и Александром Поветкином. Бюджет поединка Кличко с Поветкиным составил 25 млн долларов, телевизионные права были проданы по всему миру, в том числе RTL, HBO, «Первому Каналу». По словам Рябинского, для него этот бой не был коммерческим проектом. «Я понимаю, что на фоне заработков любыми способами я выкидываю свои деньги на ветер, организовывая этот бой. Но мне просто хотелось организовывать бой мирового масштаба», — говорил он. Также он отмечал, что хочет помочь Москве стать одним из центров мирового бокса наряду с Нью-Йорком, Лас-Вегасом и Гамбургом.

В 2013 году создал и возглавил промоутерский центр «Мир Бокса», который вошёл в группу компаний «МИЦ». Центр подписал контракты с ведущими боксерами: Александром Поветкином, Денисом Лебедевым, Григорием Дроздом, Рахимом Чахкиевым, Эдуардом Трояновским, Мануэлем Чарром и другими, став крупнейшей европейской промоутерской компанией в сфере бокса.

В 2014 году центр организовал ряд крупных чемпионских боев. В 2015 году Рябинский выиграл суд у легендарного боксерского промоутера Дона Кинга, по вине которого был сорван бой между чемпионом мира по версии Всемирной боксерской ассоциации (WBA) Денисом Лебедевым и Гильермо Джонсом. Компенсация составила 1,6 млн долларов, которые Рябинский обещал направить на «подготовку российских боксеров».

Достижения и награды

В 2011 году стал лауреатом номинации «Персона № 1» ежегодной международной премии «Рекорды рынка недвижимости» за достижения на рынке российской и зарубежной недвижимости.

В 2012 году в рейтинге «Коммерсанта» «Топ-1000 региональных руководителей предприятий» занял 360 место как председатель совета ГК «МИЦ».

В июле 2013 года занял пятое место в рейтинге «Медиалогии» «ТОП-10 бизнесменов» благодаря организации боя между Кличко и Поветкиным.

В 2014 году стал «Человеком года» по версии Всемирного боксёрского совета (WBC).

В 2014 году был удостоен национальной премии «Звезда бокса» в номинации «Человек года».

В 2016 году установил мировой рекорд в топ-дисциплине снайпинга - бенчресте.

Ссылки

• [vsenabox.ru/ Официальный сайт промоутерской компании «Мир бокса»]
• Рябинский, Андрей Михайлович в «Твиттере»

Отрывок, характеризующий Рябинский, Андрей Михайлович

– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.