Рёгнвальдур Сигурйоунссон

Рёгнвальдур Карл Сигюрйоунссон (исл. Rögnvaldur Karl Sigurjónsson; 15 октября 1918, Эскифьордюр — 28 февраля 2004) — исландский пианист и музыкальный педагог.

Учился в Рейкьявике у Аурни Кристьянссона. Одновременно с занятиями музыкой увлекался спортом, выступал на Олимпийских играх 1936 года в Берлине за сборную команду Исландии по водному поло. Затем совершенствовал своё пианистическое искусство в 1937—1939 гг. в Париже у Марселя Чампи и в 1942—1945 гг. в Нью-Йорке у Саши Городницкого. По итогам обучения в США 11 июня 1945 года выступил с концертом из произведений Ференца Листа в Национальной галерее искусства в Вашингтоне.

Вернувшись в Исландию в 1945 году, начал преподавательскую карьеру, совмещая её с концертной деятельностью. Ключевыми авторами в репертуаре пианиста были Лист, Шопен, Прокофьев. Гастроли Сигюрйоунссона в разные годы проходили в США, Канаде, скандинавских странах, Австрии и СССР. Концертную карьеру Сигюрйоунссон завершил в 1979 году. До 1986 г. он преподавал в Рейкьявикской школе музыки.

В Исландии вышли семь дисков с записями Сигюрйоунссона, наиболее ранние из которых (соната Нильса Вигго Бентзона и пьесы Роберта Шумана) относятся к 1956 году. В поздние годы пианист выпустил две книги воспоминаний, «Spilað og spaugað» и «Með lífið í lúkunum». В 1977—1983 гг. занимал пост председателя Федерации исландских музыкантов (Félag íslenskra tónlistarmanna).

Ссылки

• [mbl.is/greinasafn/grein/21707/ Runólfur Þórðarson. 70 ára: Rögnvaldur Sigurjónsson Það er ótrúlegt en satt, að hinn síungi og] // Morgunblaðið, 15. október 1988.  (исланд.)
• Некролог: [timarit.is/view_page_init.jsp?pageId=3510559], [timarit.is/view_page_init.jsp?pageId=3510561] // Morgunblaðið, 9. mars 2004.  (исланд.)

Отрывок, характеризующий Рёгнвальдур Сигурйоунссон

– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..