Самуэль, Адольф

Адольф Самуэль (фр. Adolphe Samuel; 11 июля 1824, Льеж — 14 сентября 1898, Гент) — бельгийский композитор, дирижёр и музыкальный педагог. Отец композитора Эжена Самуэля.

Начал учиться музыке в Льежской консерватории у Луи-Жозефа Доссуаня и Этьенна Субра. В 1838 г. вместе с семьёй переехал в Брюссель и продолжил занятия в Брюссельской консерватории у Франсуа Жозефа Фети (контрапункт), Шарля Босле (гармония), Жана-Батиста Мишло (клавир) и К. Ф. И. Гиршнера (орган). Впервые был замечен широкой публикой, аккомпанируя на фортепиано скрипачу Шарлю де Берио в рамках гастрольного выступления юной Полины Гарсиа.

В 1845 г. за кантату «Вендетта» был удостоен бельгийской Римской премии. Отправившись в Рим через Германию и Австрию, познакомился по дороге с Феликсом Мендельсоном, Джакомо Мейербером и Фердинандом Хиллером. В Риме работал над оперой «Джованни да Прочида» и Второй симфонией, премьера которой под управлением Фети состоялась в Брюсселе в 1849 году после возвращения Самуэля. 1850-е годы в творчестве Самуэля прошли под знаком влияния Гектора Берлиоза (их дружба началась с восторженной рецензии на лондонскую премьеру оперы Берлиоза «Бенвенуто Челлини», которую Самуэль опубликовал в Бельгии) Работал концертмейстером в Брюссельской консерватории, в 1860 г. занял место профессора гармонии. В 1865 г. основал в Брюсселе цикл публичных концертов, в ходе которых пропагандировал музыку современных композиторов, особенно Рихарда Вагнера и Ференца Листа. С 1871 г. возглавлял Гентскую консерваторию, в Генте также выступал как адепт новой немецкой школы; последний концерт, которым Самуэль дирижировал незадолго до смерти, был полностью составлен из оркестровых фрагментов Вагнера.

Собственное композиторское творчество Самуэля сочетает в себе влияния Берлиоза, Вагнера и Листа. Его центральные произведения — монументальные программные Шестая (1891) и Седьмая (1893) симфонии (программа первой из них основана на Ветхом завете, второй — на Новом: в эти последние годы жизни Самуэль, еврей по происхождению, крестился и стал католиком). Кроме того, Самуэль написал несколько комических опер, ряд кантат, в том числе юбилейную кантату «В единстве сила» (фр. L’union fait la force) к 25-летию правления Леопольда I.

Ссылки

• [www.svm.be/content/samuel-adolphe?display=biography&language=en Биография] на сайте Центра по изучению фламандской музыки  (англ.)

Отрывок, характеризующий Самуэль, Адольф

– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.