Северокавказская астрономическая станция Казанского университета

Северокавказская астрономическая станция Казанского университета (СКАС КФУ)

Здание астрографа «Цейс-400» на фоне купола БТА
Тип	астрономическая обсерватория
Код	114 ([newton.dm.unipi.it/neodys/index.php?pc=2.1.2&o=114&ab=0 наблюдения])
Расположение	САО РАН, Россия
Координаты	43°38′59″ с. ш. 41°25′33″ в. д.43.64972° с. ш. 41.425972° в. д. / 43.64972; 41.425972
Высота	2026 м (СК Пулково 42)
Погода	ясных ночей в год: 120 спектроскопических 90 фотометрических FWHM = 2,7 ″
Дата открытия	1975 год
Сайт:	[kpfu.ru/physics/struktura/kafedry/otdelenie-astrofiziki-i-kosmicheskoj-geodezii/severo-kavkazskaya-astronomicheskaya-stanciya-as Стр. станции] на сайте КФУ
Инструменты: Астрограф «Цейс-400» 40-см рефрактор «Астротел» 28-см рефлектор (Шмидт — Кассегрен)

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Северокавказская астрономическая станция Казанского федерального университета (СКАС КФУ; первоначально Карачаево-Черкесская экспедиция КГУ) — российская астрономическая обсерватория, расположенная в республике Карачаево-Черкесия в 30 км от границы с Грузией, на высоте 2026 метров над уровнем моря. Прилегает к территории САО РАН, находится в 2 км к западу от БТА. Исторически эта часть отрога хребта Ужум называлась гора Чит-Хуа. На её вершине, на высоте 2047 метров, стоит геодезический триангуляционный знак, установленный над фундаментом древнеаланской сторожевой башни. Башня была разрушена в 1960-х г.г. при строительстве САО РАН. Именно благодаря этой башне данное место получило название «Аланский холм».

С 1975 по 2004 год АС КФУ называлась «Карачаево-Черкесская экспедиция КГУ», с 2004 года в документах именовалась «Астрономическая станция КГУ (АС КГУ)». В то же время, утвердилось неофициальное название «Северокавказская астрономическая станция КГУ», которое было указано на табличке, что висела на лабораторном помещении с 1980 по 2009 года. Ошибочно занесена в список кодов обсерваторий Центра малых планет под названием «Обсерватория им. Энгельгардта, Зеленчукская станция». Директор СКАС — Д. Г. Жуков.

История

Северокавказская астрономическая станция является преемницей Высокогорной Ордубадской экспедиции в Нахичеванской АССР, принадлежавшей КГУ. Ордубадскую экспедицию в 1969 году, при раздельном финансировании АН СССР, основали Х. И. Поттер (Пулковская обсерватория) и Н. Г. Ризванов (АОЭ). В 1969 году М. И. Кибардина, младший научный сотрудник АОЭ, член экспедиции, высказала идею о переносе станции в Зеленчук близ шестиметрового телескопа БТА (САО АН СССР). Н. Г. Ризванов поддержал идею и добился её осуществления. В 1970 году Ризванов успешно провёл переговоры в АН СССР об отчуждении земли, принадлежавшей САО, для строительства станции КГУ; помощь в положительном решении оказали сотрудники АН СССР Марина(?) Никифорова и Георгий Леонидович Спиров. В 1970 году заведующий кафедры астрономии и проректор по научной работе КГУ Ш. Т. Хабибуллин добился выделения двухсот тысяч рублей для осуществления проекта.

В 1970 году первым начальником экспедиции был назначен ассистент кафедры астрономии КГУ Ю. А. Чиканов. Он провёл подготовительные работы, основал экспедиционную базу в станице Зеленчукская и приступил к непосредственному строительству станции в 1972 году. В 1973 году Чиканов увольняется. Его место занимает Ф. А. Гараев, которого переводят с должности начальника Ордубадской экспедиции на должность начальника Зеленчукской экспедиции. С 1973 по 1974 год Гараев завершает основное строительство станции. В 1974 году начальником экспедиции назначается В. П. Мережин. Из Тянь-Шанской высокогорной экспедиции ГАИШ МГУ перевезли и установили 38-см светосильную камеру Шмидта, принадлежавшую АОЭ.

Из Ордубадской экспедиции перевозится широкоугольный астрограф «Цейс 400/2000». В Петрозаводске Мережин заказывает переходник для постамента астрографа, чтобы тот соответствовал широте места. В 1975 году для установки телескопа и купола павильона из ЛОМО (Ленинградское оптико-механическое объединение) приезжает бригада монтажников, из АОЭ приезжают Ризванов Н. Г., Шорников О. Е., Сергеев А. В. Руководили монтажными работами инженер САО АН СССР Вадим(?) Копосов и Ризванов Н. Г. Монтаж и наладку электрооборудования телескопа обеспечили Шорников О. Е. и Сергеев А. В. В 1975 году астрограф был введён в строй, этот же год считается годом основания обсерватории. Систематические наблюдения на станции начались в 1976 году. В 1975 году, по истечению хоздоговора с ИКИ АН СССР, закрывается Ордубадская экспедиция КГУ. Горизонтальный телескоп перевозится в АОЭ, электрофотометр перевозится и устанавливается на Северокавказской станции для выполнения хоздоговоров с Казанским ГИПО. После распада СССР Пулковская часть Ордубадской экспедиции вместе со всем её оборудованием и павильонами отошла в собственность Азербайджана. В 1974 году Н. Г. Ризванов разрабатывает проект нового горизонтального телескопа и размещает техническое задание на его постройку в ЛОМО. В 1984 году телескоп был готов. На протяжении лета того же года Ризванов завершил строительство павильона для нового телескопа, остановленное в 1975 году. Но в силу недофинансирования и ряда других причин телескоп так и не удалось пустить в строй. Так же не удалось установить на станции полутораметровый зеркальный телескоп АЗТ-22, который в результате был установлен в Турции. В 1983 году камера Шмидта была демонтирована и передана Монголии.

Руководители Северокавказской астрономической станции

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Начальники «Карачаево-Черкесской экспедиции КГУ»:

1. 1970—1973 — Чиканов, Юрий Афанасьевич
2. 1973—1974 — Гараев, Фарид Ахметович
3. 1974—1984 — Мерёжин, Виктор Павлович
4. 1984—2002 — Шпекин, Михаил Иванович
5. 2002—2004 — Соловьев, Владимир Яковлевич

Директора «Астрономической станции КГУ»:

• 2004—2013 — Соловьев, Владимир Яковлевич
• 2014—2014 — Жучков, Роман Яковлевич
• с октября 2014 — Жуков, Димитрий Георгиевич

Основные инструменты

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

• Астрограф «Цейс-400» (D = 400 мм, F = 1/5) — запуск в 1975 году, с 2014 года находится в стадии реконструкции. Закончили снимать на пластинки в 1997 году. Задачи, что решались на инструменте: фотометрические исследования звёзд, поиски и исследования переменных звёзд; программа поиска вспышек сверхновых (с 1976 по 1983 года — открытий не было); астрометрия: каталог слабых звёзд, программа ФОН и ФОНКАТ, в 1994—1996 годах открытие 11 астероидов. Всего было отснято свыше 1500 фотопластинок 30×30 см, не сенсибилизированные, с проницанием до 17^m при экспозиции в 45 минут.
• Камера Шмидта (D = 380 мм, F = 1/2,5) — работал с 1977 года по 1983 год. Основные задачи — UBV-фотометрия, звёздная статистика.
• Фотометр на 10-см рефракторе — работал с 1977—1990 годах, фотометрия ярких звёзд до 6^m (UBVR-фотометрия)
• «Астротел» (D = 300 мм, F = 1/8) и 16-мегапиксельная ПЗС-камера — частный телескоп, принадлежавший Б. Л. Сатовскому и установленный на территории СКАС в павильоне Шмидта (запущен в октябре 2007 и демонтирован в июне 2015 года)
• «Цейсс-600» (D = 600 мм, F = 1/12) — стоял в павильоне Шмидта, перенесён к БТА в 1989 году
• «Селестрон-280» (D = 280 мм, F = 1/10) + 6-мегапиксельная ПЗС-камера — установлен в павильоне Шмидта в 2015 году
• Горизонтальный (лунно-планетный) телескоп — так и не был собран

Задачи, решаемые на СКАС

• Образовательная деятельность (студенческая астрономическая практика, выполнение курсовых и дипломных работ);
• Фотометрия переменных звёзд;
• Поиск новых астрономических объектов: астероиды, переменные звёзды.

Современное состояние

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

История нового времени для СКАС началась в 1994 году, когда любитель астрономии Тимур Крячко получил разрешение работать на 40-см астрографе с фотопластинками, купленными на собственные средства. Первый успех пришёл в ночь с 3 на 4 марта 1995 года — когда был открыт первый астероид на территории России. Сейчас этот астероид носит обозначение (6465) Звездочёт (в честь журнала для любителей астрономии). В течение двух лет Тимур Крячко открыл ещё 10 астероидов на этом же инструменте. Во второй половине 90-х годов XX века и в первые годы XXI века СКАС становится меккой для любителей астрономии, занимающихся наукоёмкими работами.

В октябре 2007 года был запущен первый частный дистанционный телескоп, установленный на территории СКАС, — «Астротел». Созданный по инициативе Бориса Сатовского и Т. Крячко, он являлся полностью любительским проектом. 25 % наблюдательного времени на этом инструменте принадлежало КГУ. Большая часть наблюдений под кодом «114» с 2007 по 2014 годы производились на нём и на переносном 80-мм любительском телескопе. За это время были открыты более 150 астероидов и 2 сверхновые (впервые открытые российскими любителями астрономии).

В 2009 году были найдены 2 околоземных астероида и один астероид семейства кентавров, которые являются первыми объектами подобного типа, открытыми на территории России.

В 2010 году близ СКАС, на юго-запад от павиольона Шмидта, строится обсерватория удалённого доступа НЦ «Ка-Дар» (станция «ТАУ»).

В 2015 году в павильон Шмидта устанавливается 28-см телескоп системы Шмидт-Кассегрен для выполнения фотометрических обзоров и проведения учебных наблюдений на практиках.

Основные достижения

• В 1980-х годах обсерватория получила лучшие наблюдения по советской программе по наблюдению кометы Галлея.
• Первый астероид в РФ был открыт на СКАС в ночь с 3 на 4 марта 1995 года
• Первая сверхновая (2008fe), открытая российскими любителями астрономии 31 августа 2008 года
• Открытие астероида при помощи 8-см телескопа
• Первый астероид семейства кентавров, открытый в РФ (2009 QV₃₈)
• Первый околоземный астероид, открытый в РФ (2009 HR₆₇)
• Открытие более 100 переменных звёзд
• Открытие около 200 астероидов

См. также

• Астрономическая обсерватория Казанского университета
• Астрономическая обсерватория имени В. П. Энгельгардта
• Казанский университет
• Старлаб (обсерватория)

Литература

• Нефедьев Ю. А. и др. История астрономии в Казани / Под ред. Н. А. Сахибулина. — 2-е изд. — Казань: Казан. гос. ун-т, 2010. — С. 205. — 440 с. — ISBN 978-5-98180-811-1.

Ссылки

• [www.astroalert.su/2008/08/31/sn2008fe/ Открытие первой сверхновой российскими любителями астрономии]
• [www.accuracy.puldb.ru/200908/A114.HTM Точность астрометрических измерений на Северокавказской астрономической станции Казанского университета]

Отрывок, характеризующий Северокавказская астрономическая станция Казанского университета

– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил: