Сегаль, Зеэв
Поделись знанием:
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.
Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.
Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…
В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.
Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
| Зеэв Сегаль | |
| (ивр. זאב סגל) | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Страна: | |
| Научная сфера: | |
| Место работы: | |
| Учёная степень: |
Doctor of Law (PhD) |
| Учёное звание: | |
| Альма-матер: |
Тель-Авивский университет, Еврейский университет в Иерусалиме |
| Известен как: |
специалист в области конституционного и административного права |
Зеэв Се́галь (ивр. זאב סגל, англ. Ze'ev Segal; 13 января 1947, в Израиле — 11 января 2011, Тель-Авив, Израиль) — израильский юрист, профессор юриспруденции Тель-Авивского университета и юридический комментатор газеты «Га-Арец».
Содержание
Биография
Зеэв Сегаль родился 13 января 1947 года в Эрец-Исраэль, находившуюся в то время под британским мандатом. Детство и юность Зеэва прошли в Тель-Авиве, где он учился в начальной школе «Ха-Кармель».
В 1965—1968 годах Сегаль служил в ЦАХАЛе военным корреспондентом журнала «Ба-Махане ГАДНА». После окончания службы он продолжал писать в этом журнале в качестве резервиста. В 1973 году исполнилась его давняя мечта — ему удалось взять интервью у Давида Бен-Гуриона и опубликовать его в своём журнале. Это было одно из последних интервью Бен-Гуриона.
Зеэв Сегаль закончил первую степень по юриспруденции в Тель-Авивском университете. После этого он работал помощником Шимона Переса, который тогда занимал пост министра связи и транспорта. В 1974 Сегаль с отличием закончил магистратуру юридического факультета Еврейского университета в Иерусалиме, а в 1982 году он получил степень доктора юридических наук (J.S.D.) в Тель-Авивском университете.
Зеэв Сегаль был профессором права Тель-Авивского университета и считался признанным экспертом в области конституционного и административного права, включая вопросы гражданских прав и свобод, а также в области медиа-права. Он читал лекции на юридическом факультете и факультете социальных наук и возглавлял магистерскую программу для директоров в области государственной политики. Профессор Сегаль является автором книг и научных статей как в области права, так и в междисциплинарной области на стыке права и социальных наук. Судья Мирьям Наор высказала мнение, что «его книги и статьи оказывали и ещё окажут большое влияние на решения судов во многих областях и среди них таких, как право на обращение в БАГАЦ, надлежащий порядок в системе госуправления, свобода информации, свобода прессы и других».
В начале 90-х годов Сегаль публиковался в газете «Едиот Ахронот». Позднее и вплоть до последних дней жизни, его статьи регулярно выходили в свет на страницах газеты «Га-Арец», главным юридическим комментатором которой он являлся. В его статьях освещались решения Верховного суда, а также другие вопросы права, имеющие важное общественное значение. Так, например, в 1993 году, опираясь на принцип свободы информации, Сегал писал о необходимости обеспечить гласность работы комиссии по избранию судей. Он также выступил против отмены БАГАЦем закона, позволившего легализовать работу «Седьмого канала». Тем не менее, некоторые авторы полагали, что критика Сегаля решений Верховного суда была слишком умеренной, и, в частности, он безоговорочно принял конституционную революцию Верховного суда и освещал её в своей колонке, игнорируя полемику вокруг этого вопроса[1].
Зеэв Сегаль принимал активное участие в работе общественных объединений:
- В 1985—1997 годах он был представителем общественности в Совете по делам прессы, входил в состав его пленума и являлся членом суда по вопросам этики при Совете.
- В 1999 году он вместе с проф. Хадарой Бар-Мор основал «Форум закон и общество» при Академическом колледже Нетании, и оба профессора являлись сопредседателями Форума[2].
- Сегаль являлся членом исполнительного комитета Израильской ассоциации парламентаризма при Кнессете.
Профессор Сегаль входил в состав «Форума национальной ответственности»[3], который состоял из общественных деятелей, представлявших самый широкий спектр взглядов (от Юли Тамир до Эфи Эйтама) и пытавшихся прийти к национальному консенсусу. Сегаль был среди тех, кто в 2001 году сформулировал декларацию «Кинерет»[4] и подписал её вместе с другими членами Форума.
Сегаль умер 13 января 2011 года в Тель-Авиве. У него остались жена и сын. Юридический советник правительства Иехуда Вайнштейн сказал после его смерти:
|
Зеэв был сионистом с большой буквы. Он был самым значительным комментатором из тех, с которыми я был знаком, и обладал совершенной интеллектуальной честностью. | 
|
Библиография
- Д-р Зеэв Сегаль. Пути государственной власти. О взаимодействии между государственными органами власти (ивр.). — Израиль: Издательство «Папирус», 1983.
- Д-р Зеэв Сегаль. Право на обращение в Верховный суд, заседающий в качестве Высшего суда Справедливости (ивр.). — Израиль: Издательство «Папирус», 1986. — ISBN 965-306-006-6 (?).
- Д-р Зеэв Сегаль. Израильская демократия (ивр.). — Израиль: Издательство министерства обороны, 1988. — ISBN 965-05-0379-X.
- Д-р Гад Барзилай, проф. Эфраим Яар-Юхтман, д-р Зеэв Сегаль. Верховный суд в глазах израильского общества (ивр.). — Израиль: Издательство «Папирус», 1994. — ISBN 965-306-006-6.
- Проф. Зеэв Сегаль. Свобода печати – между мифом и действительностью (ивр.). — Израиль: Издательство «Папирус», 1996. — ISBN 965-306-126-7.
- Проф. Зеэв Сегаль. Право знать в свете Закона о свободе информации (ивр.). — Израиль: Издательство [www.israelbar.org.il Коллегии адвокатов (ивр.)], 2000.
- Проф. Зеэв Сегаль, Лилах Литор. Судебный активизм и пассивизм. (ивр.). — Израиль: Издательство Нево, 2008. — ISBN 965-442-029-5.
- Ариэль Бендор, Зеэв Сегаль. Шляпных дел мастер. Дискуссии с Аароном Бараком (ивр.). — Израиль: Издательство Кинерет, Змора-Бейтан, Двир, 2009.
Избранные статьи
В академических изданиях
- Зеэв Сегаль. Столкновение права на неприкосновенность частной жизни с правом общества знать (ивр.) // [www.law.tau.ac.il/Heb/?CategoryID=278 Июней Мишпат]. — Юридический факультет Тель-Авивского университета, 1983. — Т. 9, № 1. — С. 175-204.
- Зеэв Сегаль. Право граждан на получение информации по вопросам, имеющим общественное значение (ивр.) // [www.law.tau.ac.il/Heb/?CategoryID=278 Июней Мишпат]. — Юридический факультет Тель-Авивского университета, 1984. — Т. 10, № 3. — С. 625-657.
- Зеэв Сегаль. Запрет на публикацию на основании принципа «суб юдице»: Возможноть снятия запрета и альтернативный порядок. (ивр.) // [www.biu.ac.il/law/mishpat/index.shtml Мехкарей мишпат]. — Юридический факультет Бар-Иланского университета, 1985. — Т. 4, вып. 1. — С. 105-166.
- Зеэв Сегаль. Несоразмерность как судебный повод в административном праве (ивр.) // [www.hapraklit.co.il Ха-Праклит]. — [www.israelbar.org.il Коллегия адвокатов Израиля], 1989. — № 39. — С. 507-532.
- Зеэв Сегаль. Военная цензура: Её полномочия, судебный контроль над её работой и предложение ввести альтернативный порядок (ивр.) // [www.law.tau.ac.il/Heb/?CategoryID=278 Июней Мишпат]. — Юридический факультет Тель-Авивского университета, 1990. — Т. 15, № 2. — С. 311-342.
- Зеэв Сегаль. О праве, закрепленном БАГАЦем, праве знать и тайном прослушивании. (ивр.) // [law.huji.ac.il/pirsumim.asp?cat=1861&in=0 Мишпатим]. — Юридический факультет Еврейского университета в Иерусалиме, 1992. — Т. 21, № 3. — С. 559-573.
- Зеэв Сегаль. Полномочия в области безопасности, соразмерность в административном праве и судебный контроль. (ивр.) // [mishpat-umimshal.haifa.ac.il Мишпат ве мимшал]. — Юридический факультет Хайфского университета, 1993. — Т. 1, вып. 2. — С. 477-488.
- Г. Барзилай, Э. Яар-Юхтман и З. Сегаль. Иск выселенцев – власть и верховенство закона. (ивр.) // Плилим. — Юридический факультет Тель-Авивского университета, 1994. — Т. 4. — С. 9–16.
- Зеэв Сегаль. Путь к судебному контролю над конституционностью законов – у кого полномочия объявлять законы неконституционными ? (ивр.) // [law.huji.ac.il/pirsumim.asp?cat=1861&in=0 Мишпатим]. — Юридический факультет Еврейского университета в Иерусалиме, 1997. — Т. 28, № 1-2. — С. 239-256.
- Зеэв Сегаль. Тени над верховенством закона — дело Бар-Она и его последствия. (ивр.) // [mishpat-umimshal.haifa.ac.il Мишпат ве мимшал]. — Юридический факультет Хайфского университета, 1998. — Т. 4, вып. 2. — С. 587-665.
- Ариэль Бендор, Зеэв Сегаль. Юридический советник правительства — право и управление (ивр.) // [www.hapraklit.co.il Ха-Праклит]. — [www.israelbar.org.il Коллегия адвокатов Израиля], 1998. — № 44. — С. 423-448.
- Зеэв Сегаль. БАГАЦ в структуре израильского общества после пятидесяти лет. (ивр.) // [mishpat-umimshal.haifa.ac.il Мишпат ве мимшал]. — Юридический факультет Хайфского университета, 1999. — Т. 5, вып. 1. — С. 235-296.
- Зеэв Сегаль. Свобода слова по Меиру Шамгару. (ивр.) // Книга Шамгара. Статьи: том первый. — Издательство [www.israelbar.org.il Коллегии адвокатов (ивр.)], 2003. — С. 111-126.
- Зеэв Сегаль. Применение оружия Судного дня в конституционном контроле - размышления в свете британской модели. (ивр.) // [mishpat-umimshal.haifa.ac.il Мишпат ве мимшал]. — Юридический факультет Хайфского университета, 2003. — Т. 6, вып. 2. — С. 337-341.
- Зеэв Сегаль, Ави Замир. Защита на основании принципа справедливости как аргумент для отмены обвинения — на стыке между уголовным и публичным правом (ивр.) // [www.hapraklit.co.il Ха-Праклит]. — [www.israelbar.org.il Коллегия адвокатов Израиля], 2003. — № 47. — С. 42-76.
- Зеэв Сегаль, Ави Замир. Защита на основании принципа справедливости в соответствии с Законом о порядке уголовного судопроизводства — новый порядок справедливого правосудия (ивр.) // [www.hapraklit.co.il Ха-Праклит]: [www.hapraklit.co.il/?CategoryID=219 Книга Дэвида Винера — об уголовном праве и этике]. — [www.israelbar.org.il Коллегия адвокатов Израиля], 2009. — С. 231-264.
- Зеэв Сегаль. (англ.) = A General Right to Privacy: The Israeli v. the English Approach // Public Law. — Sweet & Maxwell, 1982. — С. 240.
- Зеэв Сегаль. (англ.) = The Power to Probe into Matters of Vital Public Importance // [www.law.tulane.edu/lawreview/ Tulane Law Review]. — Tulane University Law School, 1984. — Т. 58, вып. 4. — С. 941.
- Зеэв Сегаль. (англ.) = Security Censorship: Prior Restraint // The book «Free Speech and National Security» / ed. S. Shetreet. — Springer, 1990. — С. 207.
- Зеэв Сегаль. (англ.) = A Constitution Without a Constitution: The Israeli Experience and the American Impact // [culsnet.law.capital.edu/LawReview/ Capital University Law Review]. — Capital University Law School, 1992. — Т. 21, вып. 1. — С. 1.
- Зеэв Сегаль. (англ.) = Israel Ushers in a Constitutional Revolution: The Israeli Experience, The Canadian Impact // [www.law.ualberta.ca/centres/ccs/publications/journals/constitutionalforum.php Constitutional Forum]. — [www.law.ualberta.ca/centres/ccs/ Centre for Constitutional Studies], 1995. — Т. 6, вып. 2. — С. 44.
- Зеэв Сегаль. (англ.) = The Israeli Constitutional Revolution: The Canadian Impact in The Midst of a Formative Period // [www.law.ualberta.ca/centres/ccs/publications/journals/constitutionalforum.php Constitutional Forum]. — [www.law.ualberta.ca/centres/ccs/ Centre for Constitutional Studies], 1997. — Т. 8, вып. 3. — С. 53.
- Зеэв Сегаль. (англ.) = Parliament in the Era of Judicial Review // The book «Developments in European, Italian and Israeli Law» / ed. A. M. Rabello, A. Zanotti. — A. Giuffré, 2001. — С. 164.
- Ариэль Бендор, Зеэв Сегаль. (англ.) = Constitutionalism and Trust in Britain: An Ancient Constitutional Culture, a New Judicial Review Model // [www.auilr.org/ The American University International Law Review]. — 2002. — Т. 17, вып. 4. — С. 683-722.
В газете «Га-Арец» и других СМИ
- Зеэв Сегаль. [cursorinfo.co.il/news/pressa/2005/11/14/corr_z "Гаарец": Имеет ли право кнессет бороться с коррупцией во власти?]. Курсор (сайт) (14.11.2005). [www.webcitation.org/67atYScgY Архивировано из первоисточника 12 мая 2012].
- Зеэв Сегаль. [cursorinfo.co.il/news/pressa/2006/10/01/lk-1/ "Гаарец": Бесстыдство, наглость и высокомерие власти]. Курсор (сайт) (01.10.2006). [www.webcitation.org/67atbMCue Архивировано из первоисточника 12 мая 2012].
- Зеэв Сегаль. [cursorinfo.co.il/news/pressa/2006/09/17/lk-2/ "Гаарец": Перейти на президентскую систему правления]. Курсор (сайт) (17.09.2006). [www.webcitation.org/67atdjjnU Архивировано из первоисточника 12 мая 2012].
- Зеэв Сегаль Интервью с Бен-Гурионом (ивр.). // Журнал «Ба-Махане ГАДНА». — 1973.
См. также Зеэв Сегаль. [www.haaretz.co.il/hasite/spages/1209679.html?more=1 «Старик» и молодой Зеэв (ивр.)]. Га-Арец (14.01.2011). [www.webcitation.org/67atg3uAj Архивировано из первоисточника 12 мая 2012]. («Старик» — так называли Бен-Гуриона) - Зеэв Сегаль Расследование после расследования (ивр.). // Газета «Га-Арец». — 8 ноября 1999. (Сегаль утверждает, что «когда речь идёт об убийстве премьер-министра, недопустимо скрывать что-либо от глаз общественности».)
- Зеэв Сегаль. [www.haaretz.co.il/hasite/spages/928043.html Кому нужны основные законы (ивр.)]. Га-Арец (26.11.2007). [www.webcitation.org/67athI3Ho Архивировано из первоисточника 12 мая 2012]. (Сегаль поддерживает Аарона Барака в его полемике с Даниэлем Фридманом о верховенстве основных законов.)
- Зеэв Сегаль. [www.haaretz.co.il/hasite/pages/ShArt.jhtml?itemNo=1133840 Между религией и государством (ивр.)]. Га-Арец (10.12.2009). [www.webcitation.org/67atiAMu7 Архивировано из первоисточника 12 мая 2012]. (Сегаль о Яакове Неэмане, БАГАЦе и разногласиях между религией и государством.)
Напишите отзыв о статье "Сегаль, Зеэв"
Примечания
- ↑ Авиэль Линдер объяснил воздержание Сегаля от критики тем, что его профессиональные взгляды почти полностью совпадали с взглядами судей Верховного суда, с которыми он в основном полемизировал в академических изданиях, непонятных широкой общественности. Линдер полагал (в 1996 году), что в израильской прессе не хватало разносторонних юридических комментариев, которые могли бы значительно дополнить комментарии Сегаля в газете «Га-Арец» и комментарии Моше Негби в газете «Маарив».
- ↑ [law.netanya.ac.il/English/_Articles/Article.asp?CategoryID=223&ArticleID=685 Форум закон и общество (англ.)]. [law.netanya.ac.il Академической колледж Нетании (ивр.)].
- ↑ [www.sunround.com/club/vstup.htm О Форуме национальной ответственности]. [www.sunround.com Тель-Авивский клуб литераторов]. [www.webcitation.org/695E7Bx3H Архивировано из первоисточника 11 июля 2012].
- ↑ [www.sunround.com/club/kineret.htm Декларация «Кинерет»]. [www.sunround.com Тель-Авивский клуб литераторов]. [www.webcitation.org/695E7i8ym Архивировано из первоисточника 11 июля 2012].
Ссылки
- [www.news1.co.il/Archive/006-D-53-00.html?tag=10-41-54 Зеэв Сегаль (1947-2011) (ивр.).]. News1-Первоклассные новости. [www.webcitation.org/67atj5L6E Архивировано из первоисточника 12 мая 2012].
- Авиэль Линдер. Критика святая святых (ивр.). // Седьмой глаз. — июль 1996. — № 4.
См. также Авиэль Линдер. [www.the7eye.org.il/articles/pages/article0405.aspx Критика святая святых (ивр.).] (01.07.1996). [www.webcitation.org/67atkY3vf Архивировано из первоисточника 12 мая 2012]. - Последние слова о Зеэве Сегале (2011-1947) (ивр.). // Газета «Га-Арец». — 14 января 2011.
См. также [www.haaretz.co.il/hasite/spages/1209678.html Последние слова о Зеэве Сегале (2011-1947) (ивр.)]. Га-Арец (14.01.2011). [www.webcitation.org/67atlYIvL Архивировано из первоисточника 12 мая 2012]. - Эмили Гринцвайг. [news.walla.co.il/?w=/1/1779010 Умер Зеэв Сегаль, юрист и журналист (ивр.)]. Walla (12.01.2011). [www.webcitation.org/67atmXBwf Архивировано из первоисточника 12 мая 2012].
- Шломо Пётрковский. [www.inn.co.il/News/News.aspx/214006 Профессор Сегаль поддерживал право Седьмого канала на свободу слова (ивр.).]. Аруц 7 (11.01.2011). [www.webcitation.org/67atq276X Архивировано из первоисточника 12 мая 2012].
Отрывок, характеризующий Сегаль, Зеэв
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.
Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.
Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…
В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.
Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Категории:
- Родившиеся 13 января
- Родившиеся в 1947 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в подмандатной Палестине
- Умершие 11 января
- Умершие в 2011 году
- Умершие в Тель-Авиве
- Учёные по алфавиту
- Выпускники Тель-Авивского университета
- Правоведы Израиля
- Преподаватели Тель-Авивского университета
- Журналисты по алфавиту
- Журналисты Израиля
- Свобода слова в Израиле
