Седов, Павел Владимирович
Поделись знанием:
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
| Павел Владимирович Седов | |
| Место рождения: | |
|---|---|
| Научная сфера: | |
| Место работы: | |
| Учёная степень: | |
| Альма-матер: | |
| Научный руководитель: | |
Па́вел Влади́мирович Седо́в (род. 19 августа 1960, Ленинград) — российский историк, доктор исторических наук, автор более 60 научных работ по русской истории и культуре XVII века[1].
Содержание
Биография
С 1977 по 1982 год обучался на историческом факультете Ленинградского государственного университета. С 1982 по ноябрь 1985 года являлся аспирантом кафедры истории СССР исторического факультета ЛГУ.
В 1985 году защитил в ЛГУ кандидатскую диссертацию «Социально-политическая борьба в России 70—80-х гг. XVII в. и отмена местничества».
С декабря 1985 по 1986 год работал сотрудником Музея истории ЛГУ.
С января 1987 года по настоящее время работает в Санкт-Петербургском институте истории РАН. Начинал младшим научным сотрудником Отдела истории СССР периода феодализма; с декабря 1992 года — научный сотрудник; с ноября 1994 года — старший научный сотрудник; с октября 2009 года — ведущий научный сотрудник Отдела древней истории России.
С 1995 года — учёный секретарь Отдела древней истории России. С того же года работает преподавателем истории в Санкт-Петербургской классической гимназии № 610.
В 2009 году защитил докторскую диссертацию «Закат Московского царства. Царский двор конца XVII века»[2][1].
С 2013 года — член Диссертационного совета СПбИИ РАН[1].
Награды
- 2007 год — Лауреат премии имени митрополита Макария (Булгакова) II степени (в номинации «История России» за монографию «Закат Московского царства: Царский двор конца XVII в.» (СПб., 2006))[1].
Библиография
Монографии
- Закат Московского царства: Царский двор конца XVII века. (СПб., 2006; 2-е изд. СПб., 2008).
Глава в коллективной монографии
- Седов П. В. Правящая элита Русского государства 1660 – 1680-х гг. // Правящая элита Русского государства IX – начало XVIII в. Очерки истории. СПб., 2006. С. 406 – 469
Избранные статьи (опубликованные в ведущих рецензируемых журналах и других изданиях)
- О боярской попытке учреждения наместничеств в России в 1681 – 1682 гг. // Вестник ЛГУ. 1985. № 9. Вып. 2. С. 25 – 29. (0,3 п.л.).
- Подношения в московских приказах ХVII в. // Отечественная история. 1996. № 1. С. 139 – 150. (1,7 п.л.).
- К изучению источников по истории отмены местничества // Вспомогательные исторические дисциплины. Т. XXVI. СПб., 1998. С. 209 – 223. (1 п.л.).
- Строительство в Москве при царе Федоре Алексеевиче // Отечественная история. 1998. № 6. С. 150 – 158. (1 п.л.).
- К вопросу о достоверности данных боярских списков // Вспомогательные исторические дисциплины. Т. XXVII. СПб., 2000. С. 53 – 63. (1 п.л.).
- Выдающиеся представители рода Лихачевых на закате Московского царства // Вспомогательные исторические дисциплины. Т. XXIX. СПБ., 2005. С. 253 – 263. (1 п.л.).
- Ответ на дискуссию по поводу книги «Закат Московского царства: царский двор второй половины XVII века» // Отечественная история. 2008. № 4. С. 170 – 178. (0,5 п.л.).
Статьи в энциклопедиях
- Долгоруков Михаил Юрьевич // Большая российская энциклопедия. Т. 9. М., 2007[1][2].
Напишите отзыв о статье "Седов, Павел Владимирович"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 [spbiiran.nw.ru/wp-content/uploads/files/sedov1.pdf Седов Павел Владимирович]. СПбИИ РАН. Проверено 21 ноября 2013. [www.peeep.us/3116f7d1 Архивировано из первоисточника 21 мая 2013].
- ↑ 1 2 [www.famous-scientists.ru/list/2965 Седов Павел Владимирович. Научная тема: «Закат Московского царства. Царский двор конца XVII века»]. Диссертации / Исторические науки. Российская Академия Естествознания (9 декабря 2011). [www.peeep.us/51b1e9ad Архивировано из первоисточника 21 мая 2013].
Ссылки
- Смирнов И. В. [scepsis.net/library/id_1005.html Закат Московского царства] (рецензия)
Отрывок, характеризующий Седов, Павел Владимирович
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
