Смирнов, Илья Викторович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Илья Викторович Смирнов
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Смирнов.
В Википедии есть статьи о других людях с такими же именем и фамилией: Смирнов, Илья.

Илья́ Ви́кторович Смирно́в (род. 1958 год, Москва) — российский журналист, левый консервативный[1] публицист, музыкальный критик, историк. Один из основоположников и ключевых фигур так называемого «рок-андеграунда» восьмидесятых годов.





Биография

Родился 20 октября 1958 года в Москве, в семье писателя Виктора Васильевича Смирнова[2]. Позже отец ушёл к другой женщине, но поддерживал общение с сыном и брал его летом на отдых[3]. Дед Ильи, Смирнов Василий Иванович руководил западным речным пароходством в Калининграде[4][5], присылал из Прибалтики внуку подарки (черный дипломат[6], чёрный тулуп[7]).

Детство Ильи прошло на «Самотёке» (район Самотёчной улицы и Самотёчных переулков)[8]. Учился в школе № 182 Свердловского района Москвы на Долгоруковской улице вблизи станции Новослободская (ныне это школа № 1388)[9][10]. Странно задумчивый ученик едва ли не с самого начала учёбы был признан всеми недосягаемым образцом и главным претендентом на будущую золотую медаль[11]. Учился Илья отлично[12], в конце 8 класса на внутришкольной физико-математической олимпиаде он занял первое место и перешёл в 9А класс — специализированно-математический[9][13].

Ещё в восьмом классе Смирнов увлекся «политикой», став для своей компании источником будоражащих сведений о «тайной стороне» советской истории — от сталинских концлагерей, предвоенных репрессий в армии и пресловутого секретного пакта Молотова-Риббентропа до «нехороших» анекдотов о современных руководителях партии и государства[14]. Осенью 1974 года десятикласник (16 лет) Смирнов с товарищами (Александр Фурман и др.) организовали в школе «Политклуб»[15]. Смирнов так объяснял смысл клуба: «молодежь щас стала гнилая, не верящая в светлое будущее и т. д. и т. п., и что есть такая, пока что подпольная, молодежная организация в Москве, которая хочет исправить некоторые ошибки комсомола и партии в области внутренней политики и воспитания»[16]. Деятельность «Политклуба» очень походила на беснование китайских хунвейбинов в период «культурной революции»[17]. Программный документ движения назывался совершенно по-китайски: «26 восклицательных знаков» и был направлен против «враждебной идеологии»: во 1-х, уголовно-блатное мировоззрение с его цинизмом, культом насилия и наркотика, во 2-х, живучее мещанство, стяжательство, в 3-х, антисоветчина в духе Солженицына[3]. Политклуб издавал школьную газету, вывешивал плакаты «Смерть фашистским собакам!», «Коммунизм или смерть», «Школа имени Че Гевары», у ворот школы, проводил акцию «Три пролетарских удара по фашизму и бюрократии»[6] и т. п. Александр Фурман отмечал недостатки движения комсомольцев под рук-вом И. Смирнова: «Стихийность движения, отсутствие какой бы то ни было определенной цели и планов. Массовое пьянство, мелкое хулиганство.»[18]. Школьное начальство не одобряло деятельность «Политклуба», и в 1975 году он был закрыт решением свыше. Тогда же Смирнов познакомился с Григорием Лойферманом, руководителем комсомольского полит-сектора школы № 152[19].

Осенью 1975 года Смирнов поступил в МГУ[3], но завалил сессию[7] и был отчислен.

Той же осенью 1975 года Илья Смирнов совместно с Григорием Лойферманом создали неформальный клуб «Антарес» — для названия взяли «какую-нибудь красную звезду покрупнее»[7]. Клубу выделили помещение в древнем нежилом строении возле метро «Проспект Мира» (Грохольский переулок). В апреле 1976 г. «Антарес» провёл у станции метро «Улица 1905 года» демонстрацию с портретами Че Гевары[20], которая закончилась массовым задержанием[21].

В сентябре 1976 года Смирнов поступил в Медучилище № 14 (Чуксин тупик, ныне Медицинский колледж № 1), где отучился два года[22]. В том же 1976 году проходил практику в ГКБ № 50 (ул. Вучетича)[23]. Практику весны 1978 года Смирнов прогуливал из-за приступов депрессии[24]. После окончания медучилища Смирнов работал лаборантом в КВД[25].

В это время «силы душевные уходили в Антарес»[22]. В мае 1977 году «Антарес» в поисках помещения вошёл в состав «Форпоста культуры им. С. Т. Шацкого» в Хамовниках у ст. метро Спортивная (руководитель Ричард Соколов[26]). В этом подвальном помещении Смирнов участвовал в театрально-политических постановках про Сталина, Че Гевару, RAF, еврокоммунизм и т. п.[27]. После скандального перфоманса группы «Мухоморы» с унитазом в марте 1978 года Ричард Соколов выгнал «Антарес» из «Форпоста»[28][29].

В 1977 году «Антарес» установил тесные контакты с «Комбригом» и вообще в коммунарским движением, а также с хиппи. «Коммунары считали себя марксистами, но Маркса читали крест-накрест… Зато они нажимали на психологию.»[30]

В мае 1978 году Смирнов и «Антарес» приняли участие в XXI слёте КСП: «в 78 году мероприятие вовсе не производило позднейшего унылого впечатления. Мы услышали немало оригинальных, смелых и смешных вещей, и сразу почувствовали: родное»[31].

В 1978 году Смирнов завязал контакты с кругами религиозной оппозиции (Александр Огородников и др.) и — через довольно загадочную фигуру левого полуподполья конца 70-х Бориса Исайко[28] (бывшего члена ЦК ЛКСМ Молдавии, пытавшегося объединить все подпольные и полуподпольные группы в единую антиправительственную организацию) — с о. Дмитрием Дудко.

В 1978—1979 годах деятельность «Антареса» сошла на нет. Это было связано с тем, что Смирнов летом 1978 года в узком кругу (члены «Комбрига» А. Морозов, А. Фурман, руководитель подросткового клуба в Обнинске Сергей Шапошник, Б. Исайко и Валентин Юмашев) зачитал свой труд, посвящённый сравнительному анализу стилей В. И. Ленина и Л. И. Брежнева. Вскоре этот текст был конфискован КГБ у задержанного на улице Б. Исайко, Смирнов был вызван в КГБ, где ему угрожали помещением в спецпсихбольницу[32].

Сам Смирнов объясняет это так: «после того, как накрылось даже такое сверх-тепличное заведение, как Форпост, последнему кретину становилось ясно, что никакой работы по объединению молодежи нам вести не дадут. Причем сталкиваемся мы не с „отдельными проявлениями“, а с общей системой»[31]; «Сталкиваясь с разнообразными органами (комсомольскими, партийными, правоохранительными), „Антарес“ неизбежно дрейфовал в сторону того самого диссидентства, против которого собирался воевать»[33].

Смирнов придерживался антиконсервативных взглядов: «против крепкой патриархальной семьи, моногамии и прочего фуфла»[34].

В 1980-е годы Смирнов становится известен как видная фигура в контркультурных кругах — он участвовал в издании первых подпольных музыкальных журналов: «Зеркало», «Ухо». Был постоянным автором, а затем редактором журнала «Урлайт», во многом сформировавшем систему взглядов и стандартов журналистики на музыкальные темы.

Активный участник теневого концертного менеджмента. Занимался организацией первых полулегальных московских концертов Бориса Гребенщикова, Майка Науменко, Андрея Макаревича, Константина Никольского — за что неоднократно вызывался на «беседы» в КГБ и получал «прокурорские предупреждения». Сам Смирнов утверждает: «Когда судьба предоставила мне возможность заняться организацией концертов чрезвычайно на тот момент популярных рок-групп, через мои руки проходили немалые деньги, но не прилипло ни копейки — я просто не понимал, как такое возможно»[35].

С его деятельностью связано слияние известной части «рок-подполья» с диссидентским движением и политизация рок-музыки в СССР. В своих изданиях писал и печатал письма в защиту Валерия Баринова («Трубный зов») и Александра Новикова.

Окончил[когда?] исторический факультет МГПИ им. В. И. Ленина, ученик В. Б. Кобрина.

C 1987 года начал публиковаться в журналах «Знание — сила», «Химия и жизнь», газетах «Журнал и сцена», «Московские новости» и др.

Является писателем, пищущим на политические и историко-политические темы. Автор нескольких политических книг, а также множества статей и рецензий на исторические монографии и учебники, в которых критически отзывается о современных тенденциях фальсификации истории (реабилитация фашизма, восхваление авторитаризма и царизма и т. д.).

Является автором термина (пейоратива) «либерастия»[36] и мема «либераст»[37]. Выступал с критикой Ричарда Докинза[38] за воинствующий дилетантизм в гуманитарных науках[39][40][41].

По словам самого Ильи он «Много лет прилежно голосует за КПРФ на парламентских выборах, региональных и общегосударственных» по «сугубо практическим» соображениям[42].

Работал в Литературной газете, в журнале «Театр», в Экспериментальном творческом центре Сергея Кургиняна.

В период 1999—2009 гг. публиковался в «Русском Журнале»[43][44].

В период 2000—2005 гг. регулярно публиковал статьи про учебники в газете «Первое сентября»[45].

В период 2005—2012 гг. на Радио «Свобода» регулярно выступал с рецензиями на гуманитарную литературу в передаче «Поверх барьеров»[46][47] и в других радиопередачах с участием Марины Тимашевой.

В период 2011—2013 гг. писал исторические заметки для интернет-портала «Пионерская правда»[48].

В период 2003—2014 гг. регулярно публиковался в журнале «Скепсис»[49], в том числе под псевдонимом «Авесхан Македонский»[50].

В 2013 году публиковал мемуарные статьи в мужском журнале «Медведь»[51].

В период 2014—2016 гг. регулярно публиковался в газете «Известия»[52].

Начиная с 2014 года регулярно публикуется на сайте политического консерватизма «Русская Idea» Бориса Межуева[53].

Начиная с 2016 года публикуется в онлайн-клубе «Антикритика»[54][55], а также снова в профсоюзной газете «Солидарность»[56].

Библиография

Книги

  • Илья Смирнов. [www.lib.ru/CULTURE/MUSIC/SMIRNOW/kolokolchiki.txt «Время Колокольчиков — жизнь и смерть русского рока».] (1994)
  • Илья Смирнов. «Прекрасный дилетант: Борис Гребенщиков в новейшей истории России». — М.: «Леан», 1999. ISBN 5-85929-040-3
  • Илья Смирнов. [screen.ru/Smirnov/ «Либерастия».] (2000; существует только в интернете)
  • Илья Смирнов. Смутное время, или Что мы празднуем 4 ноября? (аудиокнига MP3) Издательства: 1С-Паблишинг, Три Сестры, 2007 г. ISBN 978-5-9677-0456-7
  • Македонский А. Г. Регрессанс. Новейшая история российского образования: Сб. ст. / Науч. ред. Г. А. Осеньев. — М., 2011. — 181 с. [scepsis.ru/library/id_3293.html «Регрессанс»]
  • Авесхан Македонский. Регрессанс. Новейшая история российского образования. Второе издание, инновационное и дополненное: Сб. ст. / Науч. ред. Г. А. Осеньев. — Нижний Новгород, Растр-НН, 2012. — 238 с. с илл. ISBN 978-5-901956-57-1.

Некоторые статьи

  • Смирнов И. В. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/Main?OpenFrameSet&Frame=Body&Src=1/6868819D0806AC50C3256B1300387444%3FOpenDocument «Толкование на свинью»] // «Рокси» № 6, ноябрь 1983.
  • Смирнов И. В. «Некрасовцы» // «Вопросы истории», 1986, № 8.
  • Смирнов И. В. [www.nneformat.ru/archive/?id=3850 Фольклор новый и старый] // «Знание — сила» № 3, 1987, С.54-63
  • Смирнов И. В. Морская история Тулы // «Знание — сила» № 4, 1987, С.64,87
  • Смирнов И. В. Мост над бурными водами // «Знание — сила» № 5, 1987, С.74
  • Смирнов И. В. Приобретеиие навеки // «Знание — сила» № 9, 1987, С.50-57
  • Илья Смирнов и Марина Тимашева, [www.nneformat.ru/archive/?id=7453 Я опять вернусь (Александр Башлачёв)] // «Советская Молодежь» (Рига) № 62, 30.03.1988
  • Смирнов И. В. Циркули, угломеры и хвост беса Молоха // «Знание — сила» № 6, 1988, С.60-64
  • Илья Смирнов. [www.nneformat.ru/archive/?id=1631 Весёлые и невесёлые картинки из истории ДК] // «Ауди-Холи» (Казань) № 7/1988
  • Илья Смирнов и Марина Тимашева, [www.nneformat.ru/archive/?id=1392 Саша (Башлачёв)] // «Сельская Молодежь» № 1, 1989
  • Смирнов И. В. История с историей // «Знание — сила» № 6, 1989, С.90-95
  • Смирнов И. В., Тимашева М. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/Main?OpenFrameSet&Frame=Body&Src=1/8FEF1EBDF3957200C3256AD10045D7E1%3FOpenDocument Интервью с БГ] для журнала «Урлайт», декабрь 1989.
  • Смирнов И. В. Век нынешний и век минувший // «Знание — сила» № 12, 1990, С.8-14
  • Смирнов И. В. О первых и последних // «Знание — сила» № 2, 1991, С.34-38.
  • Смирнов И. В. Свободный человек // «Знание — сила» № 2, 1991, С.96.
  • Смирнов И. В. Перестройка — Пятая русская революция // «Знание — сила» № 6, 1991, С.28,29,98.
  • Смирнов И. В. Рок-н-ролл мёртв… // «Знание — сила» № 8, 1991, С.57-63.
  • Смирнов И. В. «Кто есть кто» в современном роке // «Литературная газета», 1991.
  • Смирнов И. В. [www.a-rtm.ru/hst11.html Проклятие дома Романовых] // «Знание — сила» № 1, 1992, С.79-87.
  • Илья Смирнов, [www.nneformat.ru/archive/?id=8255 Майк (Науменко)], «Юность» № 1, 1992
  • Илья Смирнов, [naunaunau.narod.ru/articles/0197-bez-straha/ Без надежд и без страха…] // Журнал «Семья» № 2, 1992 г.
  • Смирнов И. В. [www.situation.ru/app/j_art_135.htm «Козлополис. Роман в документах». ] // Газета «Солидарность». № 11 1992. С. 7.
  • Смирнов И. В. «Этика истории в публицистических и популярных работах В. Б. Кобрина». // «Проблемы отечественной истории и культуры периода феодализма. Чтения памяти В. Б. Кобрина». М, РГГУ, 1992, с. 20.
  • Смирнов И. В. Хроника времен Василия Темного // «Знание — сила» № 11, 1993, С.79-83.
  • Смирнов И. В. [рец. на:] [annales.info/rus/books/komu_rec.htm В. Б. Кобрин. Кому ты опасен, историк? М.: Московский рабочий, 1992.] // Отечественная история. 1994, № 2.
  • Смирнов И. В. , Петров Д. «Авангард в традиционном искусстве народов мира» // «Солидарность», 1995, № 5.
  • Смирнов И. В. «Двор порядка». // «Культура», 4.11.1995.
  • Смирнов И. В. «Религия завтрашних дней» // ОГ, 1996, № 32.
  • Смирнов И. «Из жизни призраков». // «Независимая газета», 31.08.1996.
  • Смирнов И. «Факсимилянты» // «Культура», 27.01.1996.
  • Смирнов И. В. [scepsis.net/library/id_3360.html Наркомафия королевы Виктории] // «Химия и жизнь» № 5, 1997, С.60-65
  • Смирнов И. В. Бездонный колодец, бесконечное небо // «Химия и жизнь» № 8-9, 1997, С. 97-99
  • Смирнов И. В. Опыт толкового культурологического словаря // «Химия и жизнь» № 6, 1998, С. 79.
  • Смирнов И. В. «Религия завтрашних дней» // «Свободная мысль», 1998, № 3.
  • Смирнов И. В. «Убить наблюдателя». // «Известия», 24.04.1998.
  • Смирнов И. В. «Мальчики-мажоры от Черненко до Кириенко. Открытый ответ Тимуру Кибирову». // «Солидарность», 1999, № 45.
  • Смирнов И. В. Откровение Иоанна IV // «Знание — сила» № 5, 2001, С.73-79.
  • Смирнов И. В. [www.apn.ru/opinions/article10035.htm «Левым до перестройки было практически всё живое…»] // Агентство политических новостей, 17.07.2006
  • Смирнов И. В. [noogen.2084.ru/ismirnov.htm «Добро пожаловать, путешественники в третье тысячелетие! (о нашей образовательной системе)»] // «Континент», 2003, № 116
  • Смирнов И. В. [www.russia-21.ru/XXI/RUS_21/ARXIV/2008/nom_3.pdf Цветочки и ягодки. К 40-летию «молодёжной революции»] // Россия — 21. 2008. № 3
  • Смирнов И. В. [www.istmat.ru/index.php?menu=1&action=1&item=269 Извилистые дороги к храму] // Россия XXI. 2007. № 6
  • Смирнов И. В. [sias.ru/upload/voprosy_teatra/2010_1-2_35-42_smirnov.pdf Дети Гельминталя: групповой портрет в историческом интерьере]. // «Вопросы театра» № 1-2/2010.
  • Смирнов И. В. [www.svobodanews.ru/content/transcript/2237777.html Новый словарь Фимочки Собак]

Напишите отзыв о статье "Смирнов, Илья Викторович"

Примечания

  1. ↑ Смирнов И. В. [politconservatism.ru/articles/sergej-kurginyan-i-kontury-levogo-konservatizma Сергей Кургинян и контуры левого консерватизма] // Русская iдея
  2. ↑ Смирнов И. В.[scepsis.net/library/id_702.html Полумглисты] // «Россия XXI», № 2, 2006
  3. ↑ 1 2 3 Мемуары Ильи Смирнова. [sinevafilm.ru/antares_4.html Глава 4]
  4. ↑ [magazines.russ.ru/continent/2003/115/smirn.html Журнальный зал | Пророчество Троцкого]
  5. ↑ [gako2006.narod.ru/bolshoy_slovar/smirnov_vasiliy_ivanovich.htm Смирнов Василий Иванович]
  6. ↑ 1 2 Мемуары Ильи Смирнова. [sinevafilm.ru/antares_6.html Глава 6]
  7. ↑ 1 2 3 Мемуары Ильи Смирнова. [sinevafilm.ru/antares_9.html Глава 9]
  8. ↑ [sinevafilm.ru/fotoalbom.html Фотоальбомы Самотёки]
  9. ↑ 1 2 [scepsis.net/library/id_169.html Зачем крепостному фехтование? // Илья Смирнов]
  10. ↑ [sinevafilm.ru/klass.html птенцы гнезда косого школа 182 москва]
  11. ↑ Александр Фурман. Книга Фурмана. История одного присутствия. [books.google.ru/books?id=5DVpBgAAQBAJ&pg=PT207 Часть I. Страна несходства], С. 207—208
  12. ↑ Александр Фурман. Книга Фурмана. История одного присутствия. [books.google.ru/books?id=CTZpBgAAQBAJ&pg=PT72 Часть II. Превращение], С. 72
  13. ↑ Александр Фурман. Книга Фурмана. История одного присутствия. Часть II. Превращение, С, 283
  14. ↑ Александр Фурман. Книга Фурмана. История одного присутствия. [books.google.ru/books?id=UzZpBgAAQBAJ&pg=PT84 Часть III. Вниз по кроличьей норе], С. 84
  15. ↑ Мемуары Ильи Смирнова. [sinevafilm.ru/antares_3.html Глава 3]
  16. ↑ Александр Фурман. Книга Фурмана. История одного присутствия. [books.google.ru/books?id=UzZpBgAAQBAJ&pg=PT80 Часть III. Вниз по кроличьей норе], С. 80
  17. ↑ Александр Фурман. Книга Фурмана. История одного присутствия. [books.google.ru/books?id=UzZpBgAAQBAJ&pg=PT89 Часть III. Вниз по кроличьей норе], С. 89
  18. ↑ Александр Фурман. Книга Фурмана. История одного присутствия. [books.google.ru/books?id=UzZpBgAAQBAJ&pg=PT104 Часть III. Вниз по кроличьей норе], С. 104
  19. ↑ Мемуары Ильи Смирнова. [sinevafilm.ru/antares_5.html Глава 5]
  20. ↑ [www.novayagazeta.ru/society/73771.html Интеллигент с гранатой — Общество — Новая Газета]
  21. ↑ Мемуары Ильи Смирнова, Глава 12
  22. ↑ 1 2 Мемуары Ильи Смирнова. [sinevafilm.ru/antares_14.html Глава 14]
  23. ↑ Мемуары Ильи Смирнова. [sinevafilm.ru/antares_17.html Глава 17]
  24. ↑ Мемуары Ильи Смирнова. [sinevafilm.ru/antares_28.html Глава 28]
  25. ↑ old.politconservatism.ru/authors/Илья_Смирнов/
  26. ↑ [makarenko-museum.ru/wiki/Sokolov_RV.htm Соколов, Ричард Валентинович]
  27. ↑ Мемуары Ильи Смирнова. [sinevafilm.ru/antares.html Глава 22]
  28. ↑ 1 2 Мемуары Ильи Смирнова. [sinevafilm.ru/antares_26.html Глава 26]
  29. ↑ Мемуары Ильи Смирнова. [sinevafilm.ru/antares_27.html Глава 27]
  30. ↑ Мемуары Ильи Смирнова. [sinevafilm.ru/antares_21.html Глава 21]
  31. ↑ 1 2 Мемуары Ильи Смирнова. [sinevafilm.ru/antares_29.html Глава 29]
  32. ↑ Тарасов А. Н. [www.screen.ru/Tarasov/enc/index2.htm «Левые в России: от умеренных до экстремистов». Леворадикалы. Предшественники]
  33. ↑ [politconservatism.ru/articles/krasnoe-znamya-v-beluyu-krapinku Красное знамя (в белую крапинку) — Русская iдея]
  34. ↑ Мемуары Ильи Смирнова. [sinevafilm.ru/antares_23.html Глава 23]
  35. ↑ [politconservatism.ru/articles/liberastiya-v-krasnom-slyunyavchike Либерастия в красном слюнявчике — Русская iдея]
  36. ↑ [yodnews.ru/2015/04/03/slang Словарь политического сленга | Йод]
  37. ↑ Борис Межуев, [izvestia.ru/news/587710 Наследники цинического разума] // Известия, 14 июня 2015 г.
  38. ↑ [m-kondratova.livejournal.com/32642.html Илья Смирнов] о книге Докинза «Бог как иллюзия» (полный вариант)
  39. ↑ [izvestia.ru/news/587507 Зоология человека — Известия]
  40. ↑ [politconservatism.ru/thinking/kak-ya-ne-stal-predatelem Как я не стал предателем — Русская iдея]
  41. ↑ [macroevolution.livejournal.com/200335.html Обезьянолюбы-человеконенавистники: macroevolution]
  42. ↑ www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=514900815384755&id=100005945225231
  43. ↑ [www.russ.ru/avtory/smirnov_il_ya Статьи Ильи Смирнова на russ.ru]
  44. ↑ [old.russ.ru/authors/smirnov.html Статьи Ильи Смирнова на old.russ.ru]
  45. ↑ [www.google.ru/?q=site%3A1september.ru%2F+%22%D0%98%D0%BB%D1%8C%D1%8F+%D0%A1%D0%9C%D0%98%D0%A0%D0%9D%D0%9E%D0%92%22 Статьи Ильи Смирнова] в газете «Первое сентября»
  46. ↑ [www.svobodanews.ru/author/296.html Передачи Радио «Свобода» с участием И. Смирнова]
  47. ↑ [left.ru/2006/16/ioffe150.phtml Илья Иоффе. «Наш человек» со «Свободы»] (критическая статья)
  48. ↑ [www.google.ru/?q=site:pionerka.ru+%22%D0%98%D0%BB%D1%8C%D1%8F+%D0%A1%D0%9C%D0%98%D0%A0%D0%9D%D0%9E%D0%92%22 Статьи Ильи Смирнова] в «Пионерской правде»
  49. ↑ [www.scepsis.ru/authors/id_6.html Статьи Ильи Смирнова] на scepsis.ru
  50. ↑ [www.scepsis.ru/authors/id_22.html Статьи Ильи Смирнова под псевдонимом Авесхан Македонский на scepsis.ru]
  51. ↑ [www.medved-magazine.ru/search/?author=188 Статьи Ильи Смирнова] в журнале «Медведь»
  52. ↑ [izvestia.ru/search?search=%22%D0%98%D0%BB%D1%8C%D1%8F+%D0%A1%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%BD%D0%BE%D0%B2%22 Статьи Ильи Смирнова] в «Известиях»
  53. ↑ [politconservatism.ru/author/smirnov Статьи Ильи Смирнова] для сайта политического консерватизма «Русская Idea»
  54. ↑ www.antikritika.ru/наши-авторы
  55. ↑ [www.google.ru/#newwindow=1&q=site:antikritika.ru+%22%D0%98%D0%BB%D1%8C%D1%8F+%D0%A1%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%BD%D0%BE%D0%B2%22 Статьи Ильи Смирнова] на сайте «Антикритика»
  56. ↑ [www.solidarnost.org/articles/editorials/ilya-smirnov/ Статьи Ильи Смирнова] в онлайн-газете «Солидарность»

Ссылки

  • [www.facebook.com/profile.php?id=100005945225231 Илья Смирнов] в Фейсбуке
  • [www.screen.ru/Smirnov/ Старый личный сайт] Ильи Смирнова
  • [magazines.russ.ru/authors/s/ismirnov/ Статьи Ильи Смирнова на magazines.russ.ru] (частично перепутан со Смирновым И. С.)

Отрывок, характеризующий Смирнов, Илья Викторович


Не успел князь Андрей проводить глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в кабинет, отдавая какие то приказания своему адъютанту. Государь ехал за ним, и Бенигсен поспешил вперед, чтобы приготовить кое что и успеть встретить государя. Чернышев и князь Андрей вышли на крыльцо. Государь с усталым видом слезал с лошади. Маркиз Паулучи что то говорил государю. Государь, склонив голову налево, с недовольным видом слушал Паулучи, говорившего с особенным жаром. Государь тронулся вперед, видимо, желая окончить разговор, но раскрасневшийся, взволнованный итальянец, забывая приличия, шел за ним, продолжая говорить:
– Quant a celui qui a conseille ce camp, le camp de Drissa, [Что же касается того, кто присоветовал Дрисский лагерь,] – говорил Паулучи, в то время как государь, входя на ступеньки и заметив князя Андрея, вглядывался в незнакомое ему лицо.
– Quant a celui. Sire, – продолжал Паулучи с отчаянностью, как будто не в силах удержаться, – qui a conseille le camp de Drissa, je ne vois pas d'autre alternative que la maison jaune ou le gibet. [Что же касается, государь, до того человека, который присоветовал лагерь при Дрисее, то для него, по моему мнению, есть только два места: желтый дом или виселица.] – Не дослушав и как будто не слыхав слов итальянца, государь, узнав Болконского, милостиво обратился к нему:
– Очень рад тебя видеть, пройди туда, где они собрались, и подожди меня. – Государь прошел в кабинет. За ним прошел князь Петр Михайлович Волконский, барон Штейн, и за ними затворились двери. Князь Андрей, пользуясь разрешением государя, прошел с Паулучи, которого он знал еще в Турции, в гостиную, где собрался совет.
Князь Петр Михайлович Волконский занимал должность как бы начальника штаба государя. Волконский вышел из кабинета и, принеся в гостиную карты и разложив их на столе, передал вопросы, на которые он желал слышать мнение собранных господ. Дело было в том, что в ночь было получено известие (впоследствии оказавшееся ложным) о движении французов в обход Дрисского лагеря.
Первый начал говорить генерал Армфельд, неожиданно, во избежание представившегося затруднения, предложив совершенно новую, ничем (кроме как желанием показать, что он тоже может иметь мнение) не объяснимую позицию в стороне от Петербургской и Московской дорог, на которой, по его мнению, армия должна была, соединившись, ожидать неприятеля. Видно было, что этот план давно был составлен Армфельдом и что он теперь изложил его не столько с целью отвечать на предлагаемые вопросы, на которые план этот не отвечал, сколько с целью воспользоваться случаем высказать его. Это было одно из миллионов предположений, которые так же основательно, как и другие, можно было делать, не имея понятия о том, какой характер примет война. Некоторые оспаривали его мнение, некоторые защищали его. Молодой полковник Толь горячее других оспаривал мнение шведского генерала и во время спора достал из бокового кармана исписанную тетрадь, которую он попросил позволения прочесть. В пространно составленной записке Толь предлагал другой – совершенно противный и плану Армфельда и плану Пфуля – план кампании. Паулучи, возражая Толю, предложил план движения вперед и атаки, которая одна, по его словам, могла вывести нас из неизвестности и западни, как он называл Дрисский лагерь, в которой мы находились. Пфуль во время этих споров и его переводчик Вольцоген (его мост в придворном отношении) молчали. Пфуль только презрительно фыркал и отворачивался, показывая, что он никогда не унизится до возражения против того вздора, который он теперь слышит. Но когда князь Волконский, руководивший прениями, вызвал его на изложение своего мнения, он только сказал:
– Что же меня спрашивать? Генерал Армфельд предложил прекрасную позицию с открытым тылом. Или атаку von diesem italienischen Herrn, sehr schon! [этого итальянского господина, очень хорошо! (нем.) ] Или отступление. Auch gut. [Тоже хорошо (нем.) ] Что ж меня спрашивать? – сказал он. – Ведь вы сами знаете все лучше меня. – Но когда Волконский, нахмурившись, сказал, что он спрашивает его мнение от имени государя, то Пфуль встал и, вдруг одушевившись, начал говорить:
– Все испортили, все спутали, все хотели знать лучше меня, а теперь пришли ко мне: как поправить? Нечего поправлять. Надо исполнять все в точности по основаниям, изложенным мною, – говорил он, стуча костлявыми пальцами по столу. – В чем затруднение? Вздор, Kinder spiel. [детские игрушки (нем.) ] – Он подошел к карте и стал быстро говорить, тыкая сухим пальцем по карте и доказывая, что никакая случайность не может изменить целесообразности Дрисского лагеря, что все предвидено и что ежели неприятель действительно пойдет в обход, то неприятель должен быть неминуемо уничтожен.
Паулучи, не знавший по немецки, стал спрашивать его по французски. Вольцоген подошел на помощь своему принципалу, плохо говорившему по французски, и стал переводить его слова, едва поспевая за Пфулем, который быстро доказывал, что все, все, не только то, что случилось, но все, что только могло случиться, все было предвидено в его плане, и что ежели теперь были затруднения, то вся вина была только в том, что не в точности все исполнено. Он беспрестанно иронически смеялся, доказывал и, наконец, презрительно бросил доказывать, как бросает математик поверять различными способами раз доказанную верность задачи. Вольцоген заменил его, продолжая излагать по французски его мысли и изредка говоря Пфулю: «Nicht wahr, Exellenz?» [Не правда ли, ваше превосходительство? (нем.) ] Пфуль, как в бою разгоряченный человек бьет по своим, сердито кричал на Вольцогена:
– Nun ja, was soll denn da noch expliziert werden? [Ну да, что еще тут толковать? (нем.) ] – Паулучи и Мишо в два голоса нападали на Вольцогена по французски. Армфельд по немецки обращался к Пфулю. Толь по русски объяснял князю Волконскому. Князь Андрей молча слушал и наблюдал.
Из всех этих лиц более всех возбуждал участие в князе Андрее озлобленный, решительный и бестолково самоуверенный Пфуль. Он один из всех здесь присутствовавших лиц, очевидно, ничего не желал для себя, ни к кому не питал вражды, а желал только одного – приведения в действие плана, составленного по теории, выведенной им годами трудов. Он был смешон, был неприятен своей ироничностью, но вместе с тем он внушал невольное уважение своей беспредельной преданностью идее. Кроме того, во всех речах всех говоривших была, за исключением Пфуля, одна общая черта, которой не было на военном совете в 1805 м году, – это был теперь хотя и скрываемый, но панический страх перед гением Наполеона, страх, который высказывался в каждом возражении. Предполагали для Наполеона всё возможным, ждали его со всех сторон и его страшным именем разрушали предположения один другого. Один Пфуль, казалось, и его, Наполеона, считал таким же варваром, как и всех оппонентов своей теории. Но, кроме чувства уважения, Пфуль внушал князю Андрею и чувство жалости. По тому тону, с которым с ним обращались придворные, по тому, что позволил себе сказать Паулучи императору, но главное по некоторой отчаянности выражении самого Пфуля, видно было, что другие знали и он сам чувствовал, что падение его близко. И, несмотря на свою самоуверенность и немецкую ворчливую ироничность, он был жалок с своими приглаженными волосами на височках и торчавшими на затылке кисточками. Он, видимо, хотя и скрывал это под видом раздражения и презрения, он был в отчаянии оттого, что единственный теперь случай проверить на огромном опыте и доказать всему миру верность своей теории ускользал от него.
Прения продолжались долго, и чем дольше они продолжались, тем больше разгорались споры, доходившие до криков и личностей, и тем менее было возможно вывести какое нибудь общее заключение из всего сказанного. Князь Андрей, слушая этот разноязычный говор и эти предположения, планы и опровержения и крики, только удивлялся тому, что они все говорили. Те, давно и часто приходившие ему во время его военной деятельности, мысли, что нет и не может быть никакой военной науки и поэтому не может быть никакого так называемого военного гения, теперь получили для него совершенную очевидность истины. «Какая же могла быть теория и наука в деле, которого условия и обстоятельства неизвестны и не могут быть определены, в котором сила деятелей войны еще менее может быть определена? Никто не мог и не может знать, в каком будет положении наша и неприятельская армия через день, и никто не может знать, какая сила этого или того отряда. Иногда, когда нет труса впереди, который закричит: „Мы отрезаны! – и побежит, а есть веселый, смелый человек впереди, который крикнет: «Ура! – отряд в пять тысяч стоит тридцати тысяч, как под Шепграбеном, а иногда пятьдесят тысяч бегут перед восемью, как под Аустерлицем. Какая же может быть наука в таком деле, в котором, как во всяком практическом деле, ничто не может быть определено и все зависит от бесчисленных условий, значение которых определяется в одну минуту, про которую никто не знает, когда она наступит. Армфельд говорит, что наша армия отрезана, а Паулучи говорит, что мы поставили французскую армию между двух огней; Мишо говорит, что негодность Дрисского лагеря состоит в том, что река позади, а Пфуль говорит, что в этом его сила. Толь предлагает один план, Армфельд предлагает другой; и все хороши, и все дурны, и выгоды всякого положения могут быть очевидны только в тот момент, когда совершится событие. И отчего все говорят: гений военный? Разве гений тот человек, который вовремя успеет велеть подвезти сухари и идти тому направо, тому налево? Оттого только, что военные люди облечены блеском и властью и массы подлецов льстят власти, придавая ей несвойственные качества гения, их называют гениями. Напротив, лучшие генералы, которых я знал, – глупые или рассеянные люди. Лучший Багратион, – сам Наполеон признал это. А сам Бонапарте! Я помню самодовольное и ограниченное его лицо на Аустерлицком поле. Не только гения и каких нибудь качеств особенных не нужно хорошему полководцу, но, напротив, ему нужно отсутствие самых лучших высших, человеческих качеств – любви, поэзии, нежности, философского пытливого сомнения. Он должен быть ограничен, твердо уверен в том, что то, что он делает, очень важно (иначе у него недостанет терпения), и тогда только он будет храбрый полководец. Избави бог, коли он человек, полюбит кого нибудь, пожалеет, подумает о том, что справедливо и что нет. Понятно, что исстари еще для них подделали теорию гениев, потому что они – власть. Заслуга в успехе военного дела зависит не от них, а от того человека, который в рядах закричит: пропали, или закричит: ура! И только в этих рядах можно служить с уверенностью, что ты полезен!“
Так думал князь Андрей, слушая толки, и очнулся только тогда, когда Паулучи позвал его и все уже расходились.
На другой день на смотру государь спросил у князя Андрея, где он желает служить, и князь Андрей навеки потерял себя в придворном мире, не попросив остаться при особе государя, а попросив позволения служить в армии.


Ростов перед открытием кампании получил письмо от родителей, в котором, кратко извещая его о болезни Наташи и о разрыве с князем Андреем (разрыв этот объясняли ему отказом Наташи), они опять просили его выйти в отставку и приехать домой. Николай, получив это письмо, и не попытался проситься в отпуск или отставку, а написал родителям, что очень жалеет о болезни и разрыве Наташи с ее женихом и что он сделает все возможное для того, чтобы исполнить их желание. Соне он писал отдельно.
«Обожаемый друг души моей, – писал он. – Ничто, кроме чести, не могло бы удержать меня от возвращения в деревню. Но теперь, перед открытием кампании, я бы счел себя бесчестным не только перед всеми товарищами, но и перед самим собою, ежели бы я предпочел свое счастие своему долгу и любви к отечеству. Но это последняя разлука. Верь, что тотчас после войны, ежели я буду жив и все любим тобою, я брошу все и прилечу к тебе, чтобы прижать тебя уже навсегда к моей пламенной груди».
Действительно, только открытие кампании задержало Ростова и помешало ему приехать – как он обещал – и жениться на Соне. Отрадненская осень с охотой и зима со святками и с любовью Сони открыли ему перспективу тихих дворянских радостей и спокойствия, которых он не знал прежде и которые теперь манили его к себе. «Славная жена, дети, добрая стая гончих, лихие десять – двенадцать свор борзых, хозяйство, соседи, служба по выборам! – думал он. Но теперь была кампания, и надо было оставаться в полку. А так как это надо было, то Николай Ростов, по своему характеру, был доволен и той жизнью, которую он вел в полку, и сумел сделать себе эту жизнь приятною.
Приехав из отпуска, радостно встреченный товарищами, Николай был посылал за ремонтом и из Малороссии привел отличных лошадей, которые радовали его и заслужили ему похвалы от начальства. В отсутствие его он был произведен в ротмистры, и когда полк был поставлен на военное положение с увеличенным комплектом, он опять получил свой прежний эскадрон.
Началась кампания, полк был двинут в Польшу, выдавалось двойное жалованье, прибыли новые офицеры, новые люди, лошади; и, главное, распространилось то возбужденно веселое настроение, которое сопутствует началу войны; и Ростов, сознавая свое выгодное положение в полку, весь предался удовольствиям и интересам военной службы, хотя и знал, что рано или поздно придется их покинуть.
Войска отступали от Вильны по разным сложным государственным, политическим и тактическим причинам. Каждый шаг отступления сопровождался сложной игрой интересов, умозаключений и страстей в главном штабе. Для гусар же Павлоградского полка весь этот отступательный поход, в лучшую пору лета, с достаточным продовольствием, был самым простым и веселым делом. Унывать, беспокоиться и интриговать могли в главной квартире, а в глубокой армии и не спрашивали себя, куда, зачем идут. Если жалели, что отступают, то только потому, что надо было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны. Ежели и приходило кому нибудь в голову, что дела плохи, то, как следует хорошему военному человеку, тот, кому это приходило в голову, старался быть весел и не думать об общем ходе дел, а думать о своем ближайшем деле. Сначала весело стояли подле Вильны, заводя знакомства с польскими помещиками и ожидая и отбывая смотры государя и других высших командиров. Потом пришел приказ отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя было увезти. Свенцяны памятны были гусарам только потому, что это был пьяный лагерь, как прозвала вся армия стоянку у Свенцян, и потому, что в Свенцянах много было жалоб на войска за то, что они, воспользовавшись приказанием отбирать провиант, в числе провианта забирали и лошадей, и экипажи, и ковры у польских панов. Ростов помнил Свенцяны потому, что он в первый день вступления в это местечко сменил вахмистра и не мог справиться с перепившимися всеми людьми эскадрона, которые без его ведома увезли пять бочек старого пива. От Свенцян отступали дальше и дальше до Дриссы, и опять отступили от Дриссы, уже приближаясь к русским границам.
13 го июля павлоградцам в первый раз пришлось быть в серьезном деле.
12 го июля в ночь, накануне дела, была сильная буря с дождем и грозой. Лето 1812 года вообще было замечательно бурями.
Павлоградские два эскадрона стояли биваками, среди выбитого дотла скотом и лошадьми, уже выколосившегося ржаного поля. Дождь лил ливмя, и Ростов с покровительствуемым им молодым офицером Ильиным сидел под огороженным на скорую руку шалашиком. Офицер их полка, с длинными усами, продолжавшимися от щек, ездивший в штаб и застигнутый дождем, зашел к Ростову.
– Я, граф, из штаба. Слышали подвиг Раевского? – И офицер рассказал подробности Салтановского сражения, слышанные им в штабе.
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову и, как женщина, был влюблен в него.
Офицер с двойными усами, Здржинский, рассказывал напыщенно о том, как Салтановская плотина была Фермопилами русских, как на этой плотине был совершен генералом Раевским поступок, достойный древности. Здржинский рассказывал поступок Раевского, который вывел на плотину своих двух сыновей под страшный огонь и с ними рядом пошел в атаку. Ростов слушал рассказ и не только ничего не говорил в подтверждение восторга Здржинского, но, напротив, имел вид человека, который стыдился того, что ему рассказывают, хотя и не намерен возражать. Ростов после Аустерлицкой и 1807 года кампаний знал по своему собственному опыту, что, рассказывая военные происшествия, всегда врут, как и сам он врал, рассказывая; во вторых, он имел настолько опытности, что знал, как все происходит на войне совсем не так, как мы можем воображать и рассказывать. И потому ему не нравился рассказ Здржинского, не нравился и сам Здржинский, который, с своими усами от щек, по своей привычке низко нагибался над лицом того, кому он рассказывал, и теснил его в тесном шалаше. Ростов молча смотрел на него. «Во первых, на плотине, которую атаковали, должна была быть, верно, такая путаница и теснота, что ежели Раевский и вывел своих сыновей, то это ни на кого не могло подействовать, кроме как человек на десять, которые были около самого его, – думал Ростов, – остальные и не могли видеть, как и с кем шел Раевский по плотине. Но и те, которые видели это, не могли очень воодушевиться, потому что что им было за дело до нежных родительских чувств Раевского, когда тут дело шло о собственной шкуре? Потом оттого, что возьмут или не возьмут Салтановскую плотину, не зависела судьба отечества, как нам описывают это про Фермопилы. И стало быть, зачем же было приносить такую жертву? И потом, зачем тут, на войне, мешать своих детей? Я бы не только Петю брата не повел бы, даже и Ильина, даже этого чужого мне, но доброго мальчика, постарался бы поставить куда нибудь под защиту», – продолжал думать Ростов, слушая Здржинского. Но он не сказал своих мыслей: он и на это уже имел опыт. Он знал, что этот рассказ содействовал к прославлению нашего оружия, и потому надо было делать вид, что не сомневаешься в нем. Так он и делал.
– Однако мочи нет, – сказал Ильин, замечавший, что Ростову не нравится разговор Здржинского. – И чулки, и рубашка, и под меня подтекло. Пойду искать приюта. Кажется, дождик полегче. – Ильин вышел, и Здржинский уехал.
Через пять минут Ильин, шлепая по грязи, прибежал к шалашу.
– Ура! Ростов, идем скорее. Нашел! Вот тут шагов двести корчма, уж туда забрались наши. Хоть посушимся, и Марья Генриховна там.
Марья Генриховна была жена полкового доктора, молодая, хорошенькая немка, на которой доктор женился в Польше. Доктор, или оттого, что не имел средств, или оттого, что не хотел первое время женитьбы разлучаться с молодой женой, возил ее везде за собой при гусарском полку, и ревность доктора сделалась обычным предметом шуток между гусарскими офицерами.
Ростов накинул плащ, кликнул за собой Лаврушку с вещами и пошел с Ильиным, где раскатываясь по грязи, где прямо шлепая под утихавшим дождем, в темноте вечера, изредка нарушаемой далекими молниями.
– Ростов, ты где?
– Здесь. Какова молния! – переговаривались они.


В покинутой корчме, перед которою стояла кибиточка доктора, уже было человек пять офицеров. Марья Генриховна, полная белокурая немочка в кофточке и ночном чепчике, сидела в переднем углу на широкой лавке. Муж ее, доктор, спал позади ее. Ростов с Ильиным, встреченные веселыми восклицаниями и хохотом, вошли в комнату.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Смирнов,_Илья_Викторович&oldid=80115853»