Сехестед, Ганнибал

Ганнибал Сехестед
Награды:

Сехестед Ганнибал (также Ханнибал) (дат. Sehested Hannibal; 1609 — 23 сентября 1666, Париж) — датский государственный деятель, дипломат.

Биография

Родился в 1609 году на острове Эзеле в замке Аренсбург, где его отец, Клаус Мальтесен Сехестед, был ленсманом. После смерти мужа в 1612 году его мать, Анна Нильсдаттер Лукке (ум. 1645), увезла Ганнибала на Ютландию, где находились их родовые имения.

О его детстве и юности практически ничего не известно. В 1629 году он поступил в Академию в Сорё, но вскоре уехал за границу, сначала в Англию, затем во Францию, Голландию и Германию. После возвращения на родину в 1632 году Сехестед сделался гоф-юнкером при короле Кристиане IV. По прошествии некоторого времени он добился разрешения на новое заграничное путешествие. В этот раз его поездка длилась 3 года и пролегала через Италию и Испанию.

В начале 1636 года он был послан в Висмар для переговоров с Акселем Оксеншерной о созыве мирного конгресса в Любеке. Кроме того, он должен был заручиться поддержкой шведского риксканцлера в вопросе предполагаемой женитьбе принца Фредерика на королеве Кристине. И хотя ни один из этих вопросов не был решён положительно, Сехестед продолжал пользоваться королевским расположением. В этом же году он был обручён с десятилетней дочерью короля Кристианой (1626—1670) и стал гофмейстером её брата Вальдемара Кристиана, которого в 1637—1639 годах сопровождал в поездке по Голландии, Испанским Нидерландам, Франции, Италии и Англии.

В мае 1640 года он становится членом риксрода, а летом этого же года отправляется послом в Испанию для улаживания существовавших в датско-испанских отношениях разногласий. В ходе поездки Сехестеду удалось заключить с Испанией торговый договор. Он покинул Мадрид лишь в мае 1641 года, после чего через Францию, Англию и Нидерланды вернулся в Данию.

В апреле 1642 года он был назначен наместником (статхолдером) Норвегии, а в ноябре отпраздновал в Копенгагенском замке свою свадьбу.

В 1643 году началась датско-шведская война, продлившаяся два года. Сехестед хорошо подготовил Норвегию к боевым действиям, усилил флот, навербовал большую армию, во главе которой поставил иностранных офицеров. Кроме того, он собрал большой налог с населения. В итоге норвежцам удалось одержать ряд побед на норвежско-шведской границе. В норвежской историографии эта война получила название «Ганнибаловой войны».

Важная роль, сыгранная Норвегией в этом военном конфликте, позволила Сехестеду добиться бóльшей самостоятельности для края. Налоговая система была реформирована, а государственные доходы, ранее отсылавшиеся из Норвегии в Копенгаген, в 1647 году было разрешено частично оставлять в распоряжении статхолдера и комиссии, ведавшей финансовыми и военными вопросами.

Датское правительство усмотрело в деятельности Сехестеда угрозу влиянию датского дворянства и целостности унии, в связи с чем в 1651 году Фредерик III сместил его с поста статхолдера. Кроме того, ему пришлось вернуть в казну все свои норвежские имения, что поставило его на грань разорения. В ноябре этого же года Сехестед получил разрешение отправиться за границу. Помимо этого, ему была назначена ежегодная пенсия в 4 тысячи риксдалеров.

В дальнейшем он по большей части проживал в северной Германии. В конце 1655 года он встретил в Кёльне изгнанного из Англии Карла II и часть следующего года провёл вместе с ним в Испанских Нидерландах. Там он принял решение поступить на службу к испанской короне и отправился в Мадрид, где ему удалось получить чин генерала от артиллерии.

Весной 1657 года он оставляет Испанию и возвращается в Данию. Поскольку датский король отказал ему в аудиенции, то он вскоре уезжает из Копенгагена в Голштинию, а оттуда опять в Испанские Нидерланды. Однако уже летом 1658 года он вновь возвращается в Данию, где ему удаётся добиться приёма у Фредерика III и снова войти к нему в милость.

Вскоре после высадки Карла X Густава в августе 1658 года возле Курсёра Сехестед попадает в плен к шведам. Шведский король обращался с ним почти как с представителем нейтральной стороны, чем поставил его в двусмысленную позицию. В ходе мирных переговоров 1659—1660 годов играл видную роль сперва как шведский, а затем как датский переговорщик.

После заключения в 1660 года Копенгагенского мира был отправлен в Стокгольм, чтобы уладить вопросы, связанные с Борнхольмом. Затем он принял активное участие в установлении в Дании абсолютистского правления. В благодарность за это король в октябре 1660 года назначил его государственным казначеем и президентом Камер-коллегии. В этих качествах он принялся за приведение в порядок государственных финансов и реорганизацию ленов в амты. Кроме того, в последующие годы его использовали для важных посольств к иностранным дворам (Голландия, Англия, Франция).

Он получил всеобщее признание как опытный дипломат. Ему удалось до такой степени завоевать расположение Людовика XIV, что тот в апреле 1663 года даровал ему титул французского графа. В августе того же года Сехестеду удалось заключить с Францией союз.

Умер 23 сентября 1666 года в Париже во время очередного посольства во Францию.

Источники

• Dansk Biografisk Lexikon. — B. XV. — Kjøbenhavn, 1901.
• Nordisk familjebok. — B. 24. — Stockholm, 1916
• Salmonses konversations leksikon. — B. XXI. — København, 1926.
• История Норвегии. — М., 1980.

Персоналии   Политика   Нидерланды   Право

Отрывок, характеризующий Сехестед, Ганнибал

Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.