Сиповский, Василий Дмитриевич

Васи́лий Дми́триевич Сипо́вский (26 апреля (08 мая) 1844, Умань — 21 июля (02 августа) 1895, деревня Лисино, близ станции Тосно) — российский историк, педагог.

Биография

Окончил курс в Санкт-Петербургском университете по историко-филологическому факультету.

Преподавал историю великой княгине Ксении Александровне и великому князю Михаилу Александровичу. Сиповский принимал участие в журналах «Семья и школа», «Русская школа», «Мир Божий»; особенно много статей, рецензий и заметок по вопросам педагогическим помещено им в журнале «Образование» (до 1892 г. — «Женское образование»), который он издавал с 1876 г. и к которому сумел привлечь лучшие педагогические силы.

Наиболее известным трудом Сиповского является популярная книга по русской истории «Родная старина» (до эпохи Петра Великого). Трёхтомник до революции выдержал 5 изданий. Переиздана в 2008 году издательством «Белый город» в четырёх томах.

В последние годы жизни Сиповский был директором Петербургского училища глухонемых.

Благодаря В. Д. воспитание и обучение глухонемых воспитанников поставлено в настоящее время на рациональную почву, обучение мимике заменено обучением механизму устной речи по усовершенствованному способу, так что глухонемые научаются говорить

— [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/113353/Сиповский Некролог ("Новое Время", 1895, № 6967)]

Похоронен на Смоленском православном кладбище.

Биографическая информация

Отец филолога В. В. Сиповского.

Отрывок, характеризующий Сиповский, Василий Дмитриевич

– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.