Сквер имени Ф. М. Решетникова
| Достопримечательность | |
Сквер имени Ф. М. Решетникова
| |
 Памятник «Героям гражданской войны» в сквере им.Ф.М.Решетникова |
Сквер им. Ф. М. Решетникова — сквер в г. Перми. До 1930 года назывался Набережный сад. Находится на берегу реки Камы между улицами 25-го октября и Сибирской.
Содержание
История
Сад на этом месте впервые был упомянут в 1860-м году под названием Загон. В 1861 году в честь Петра Ивановича Багратиона пермская общественность предприняла попытку переименовать его в Сад Багратиона. Но название не прижилось, а со временем к наименованию «Загон» добавилось слово «козий»[1].
В 1882 году в саду появился оркестр, приглашенный товариществом драматических артистов Бельского и Гусева. Именно с того времени он начал пользоваться вниманием горожан.
В 1907 году Сад был преображён. Были высажены липы и сделана красивая деревянная ограда. Тогда же сад приобрел название Набережный сад. Позднее в нем построили деревянный павильон для летнего помещения биржи. Ажурный теремок с красивыми башенками под старорусский стиль попал на фотографии Прокудина-Горского.
В 1925—1929 гг. в Набережном саду находился буфет Церабкоопа.
В 1928 году сад был переименован в Сквер им. Ф. М. Решетникова.
В 1930—1940-е гг. в саду играл духовой оркестр, и молодежь устраивала танцы. В 1960-е гг. был снесен павильон бывшей Летней биржи. Позднее был убран и фонтан. С 1985 года на его месте воздвигнут памятник «Героям гражданской войны» (скульпторы Ю. Ф. Екубенко, М. И. Футлик)[1].
См. также
Напишите отзыв о статье "Сквер имени Ф. М. Решетникова"
Литература
- Страницы истории художественной культуры Прикамья. — Пермь: Книжный мир, 2006.
- Спешилова Е. Старая Пермь: Дома. Улицы. Люди. 1723-1917. — Пермь: Курсив, 1999. — 580 с. — 5000 экз.
Примечания
Ссылки
Отрывок, характеризующий Сквер имени Ф. М. Решетникова
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.
Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
