Скшетуский, Николай

Николай (Миколай) Скшетуский (польск. Mikołaj Skrzetuski, около 1610 с. Рожново (ныне гмины Оборники Оборницкий повят, Великопольское воеводство, Польши) — 1673) — военачальник Речи Посполитой, прототип главного персонажа исторического романа польского писателя Генрика Сенкевича «Огнём и мечом» .

Биография

Польский шляхтич герба Ястржембец. Родом из бедной шляхетской семьи.

После смерти родителей вместе с родственниками вступил в войска Речи Посполитой, размещавшиеся на территории современной Украины. Во время восстания Хмельницкого (1648—1654) сражался в отряде крылатых гусар под командованием ротмистра Марка Гдешинского.

В 1649 переодетый в крестьянскую одежду, пробрался сквозь казацко-татарское окружение из осажденного Збаража к королю Яну Казимиру.

В 1651 участвовал в Берестецкой битве. В 1658 — подпоручик татарской хоругви старосты осекского Адама Чарнковского. Во главе этого подразделения под командованием Стефана Чарнецкого, а позже Яна III Собеского принимал участие в русско-польской войне (1654—1667) и сражениях с крымско-татарскими ордами.

В исторических документах сохранились данные о том, что его подчиненные, начиная с 1663 года совершили много грабежей и насилий, а сам Николай Скшетуский, ставший в 1664 полковником, силой пытался заставить выйти за него замуж дочку подкомория белзского Софию Завадскую (1667). Под конец жизни у него было несколько вынесенных судебных приговоров.

Умер в 1673 и похоронен в костеле кармелиток босых в Познани.

Подвиг, совершенный Скшетуским под Збаражем, вошел в историю, однако в документах, которыми Генрик Сенкевич пользовался при написании романа, была допущена ошибка. Имя Скшетуского было изменено с Николая на Яна. Таким образом, появился литературный персонаж романа «Огнём и мечом» — Ян Скшетуский.

Литература

• Zbigniew Wójcik: Wojny kozackie w dawnej Polsce, Krajowa Agencja Wydawnicza, Kraków 1989, ISBN 83-030-2744-1  (польск.)

Отрывок, характеризующий Скшетуский, Николай

– Экая дуг'ацкая ваша пог'ода Г'остовская, – проговорил он, и Ростов заметил слезы на глазах Денисова.


В апреле месяце войска оживились известием о приезде государя к армии. Ростову не удалось попасть на смотр который делал государь в Бартенштейне: павлоградцы стояли на аванпостах, далеко впереди Бартенштейна.
Они стояли биваками. Денисов с Ростовым жили в вырытой для них солдатами землянке, покрытой сучьями и дерном. Землянка была устроена следующим, вошедшим тогда в моду, способом: прорывалась канава в полтора аршина ширины, два – глубины и три с половиной длины. С одного конца канавы делались ступеньки, и это был сход, крыльцо; сама канава была комната, в которой у счастливых, как у эскадронного командира, в дальней, противуположной ступеням стороне, лежала на кольях, доска – это был стол. С обеих сторон вдоль канавы была снята на аршин земля, и это были две кровати и диваны. Крыша устраивалась так, что в середине можно было стоять, а на кровати даже можно было сидеть, ежели подвинуться ближе к столу. У Денисова, жившего роскошно, потому что солдаты его эскадрона любили его, была еще доска в фронтоне крыши, и в этой доске было разбитое, но склеенное стекло. Когда было очень холодно, то к ступеням (в приемную, как называл Денисов эту часть балагана), приносили на железном загнутом листе жар из солдатских костров, и делалось так тепло, что офицеры, которых много всегда бывало у Денисова и Ростова, сидели в одних рубашках.
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8 м часу утра, вернувшись домой, после бессонной ночи, он велел принести жару, переменил измокшее от дождя белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под голову. Он приятно размышлял о том, что на днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.
За шалашом послышался перекатывающийся крик Денисова, очевидно разгорячившегося. Ростов подвинулся к окну посмотреть, с кем он имел дело, и увидал вахмистра Топчеенко.
– Я тебе пг'иказывал не пускать их жг'ать этот ког'ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг'чук с поля тащил.
– Я приказывал, ваше высокоблагородие, не слушают, – отвечал вахмистр.
Ростов опять лег на свою кровать и с удовольствием подумал: «пускай его теперь возится, хлопочет, я свое дело отделал и лежу – отлично!» Из за стенки он слышал, что, кроме вахмистра, еще говорил Лаврушка, этот бойкий плутоватый лакей Денисова. Лаврушка что то рассказывал о каких то подводах, сухарях и быках, которых он видел, ездивши за провизией.