Смит-Дорриен, Гораций

Гораций Смит-Дорриен

Сэр Гораций Смит-Дорриен (англ. Sir Horace Lockwood Smith-Dorrien; 26 мая 1858 — 12 августа 1930) — британский военный деятель, генерал, ветеран многих колониальных войн в Африке, Англо-бурской и Первой мировой войн.

Биография

Родился в Хэрсвуте в семье полковника, был двенадцатым из шестнадцати детей.

Образование получил в Харроу, затем окончил Королевскую военную академию в Сандхёрсте в 1876 году, после чего принял участие в Зулусской войне и в Египетской кампании 1882 года, после чего был приписан к египетской армии.

В 1884 году служил в Суакине, в 1885—1886 годах — на Ниле.

В 1897—1898 годах принимал участие в Тирахской кампании, в ходе которой за проявленные успехи в командовании войсками получил звание лейтенант-полковника.

Сразу же после этого он был вызван в Судан, где в то время англичане подавляли восстание махдистов, и принял участие в наступлении на Хартум, вследствие чего был повышен до полковника.

В 1899 году вернулся на юг к Африке в должности командира полка, вскоре после этого получил должность командира бригады и звание генерал-майора; затем продолжал служить в южноафриканских колониях и принял участие в целом ряде сражений Англо-бурской войны до конца 1901 года, когда был назначен генерал-адъютантом в Британскую Индию.

С 1903 по 1907 год служил в качестве командира округа, а затем дивизии, и был повышен в 1906 году до генерал-лейтенанта.

После этого он был вызван на родину, чтобы возглавить лагерь в Элдершоте, что он с успехом и выполнял до 1912 года, когда был назначен командующим войсками на юге Великобритании и повышен до генерала.

После смерти генерала Грирсона в августе 1914 года, когда британский экспедиционный корпус во Франции в ходе Первой мировой войны находился на стадии формирования, Смит-Дорриен был назначен командующим II корпусом британских экспедиционных сил. В Монсе и во время последующего отступления союзников главный удар наступавшего врага пришёлся на его войска, и, попав в трудное положение около Ле Като, он принял решение остановить отступление войск и дать бой; своими решительными действиями он сумел оторваться от немецкого преследования, хотя потери среди его солдат были довольно тяжелы.

Затем он командовал корпусом в сражении на Марне и во время кампании во Фландрии в октябре и ноябре. Во время разделения Экспедиционного корпуса на две армии он получил под командование 2-ю и занимал эту должность до апреля 1915 года, когда возвратился в Англию и был назначен командовать одной из так называемых «Домашних Оборонных армий».

В ноябре он был выбран возглавить британские войска в кампании против Германской Восточной Африки, но заболел во время путешествия в Африку, не был способен принять командование и вынужден был возвратиться домой.

В 1917 году он получил почётное звание лейтенанта Тауэра, а в 1918 году стал губернатором и главнокомандующим британскими войсками в Гибралтаре, занимая этот пост до 1923 года, после чего вышел в отставку и жил попеременно в Португалии и Англии.

В 1925 году опубликовал свои воспоминания о Первой мировой войне. В 1926 году сыграл самого себя в фильме The Battle of Mons.

Примечания

• Эта статья (раздел) содержит текст, взятый (переведённый) из одиннадцатого издания энциклопедии «Британника», перешедшего в общественное достояние.

Отрывок, характеризующий Смит-Дорриен, Гораций

Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.