Социализм или варварство
«Социализм или Варварство» (фр. Socialisme ou Barbarie) — французская леворадикальная группа, перенявшая название от известной фразы Розы Люксембург. Одним из ведущих теоретиков группы был Корнелиус Касториадис. Просуществовавала 1948 по 1967 годы. Её идеи впоследствии повлияли на мировоззрение участников студенческого бунта в мае 1968 года и на развитие французской леворадикальной мысли после Красного мая.
Содержание
История
В 1949 году группа французских троцкистов вышла из Четвёртого интернационала и создала леворадикальную группу «Социализм или варварство», выпускавшую одноименный журнал с 1949 по 1965 годы (основатели — Корнелиус Касториадис и Клод Лефор). Основу группы составляли, по признанию Касториадиса, в основном бордигисты, сторонники «коммунизма рабочих советов» и анархисты. Группа активно сотрудничала с группой Джонсон — Форест, стоявшей на схожих позициях. Одна фракция этой группы позже сформировала «Facing Reality».
Становление группы также характеризовалось частыми дискуссиями с Паннекуком и, как итог, пополнением рядов группы из числа экс-бордигистов. Позиции группы усиливаются после событий Венгерского восстания, которые, по их мнению, наглядно показали как бюрократический капитализм подавляет пролетарское движение. За антисоветскую направленность группа «Социализм или варварство» подвергалась критике Сартром, который, впрочем, изменил своё мнение после событий 68-го года.
Взгляды
Главным направлением деятельности была критика Советского Союза как формы государственного бюрократического капитализма, а также критика традиционного марксизма за его идеологическую окостенелость в трактовке капиталистических и бюрократических обществ[1].
По мнению участников группы, Советский Союз представлял собой не «деформированное рабочее государство», как считал Лев Троцкий, а новый тип общества — бюрократический капитализм. В основе него лежала та же эксплуатация, пусть и без классических законов буржуазной конкуренции, но с теми же ценностями. Поэтому они считали, что левые не должны защищать СССР. Государственная собственность на средства производства не только не ведёт к социализму, но и напротив, может привести к увеличению эксплуатации и угнетения, хотя опыт сталинизма показывает регулярность уменьшения длительности рабочего времени, с одновременным снижением цен. Следовательно, главным злом являлись иерархия и бюрократия. По обе стороны Берлинской стены власть принадлежала бюрократам. Они считали, что революционное действие сегодня может проистекать только в рамках автономизма. Бюрократическому псевдосоциализму СССР группа противопоставляла идеи рабочего самоуправления. Трудящимся следовало организоваться в рабочие советы, взять в свои руки всю полноту хозяйственной и политической власти. Никакая партия или идейная группа не должна подменять собой власть рабочих советов.
Данная неортодоксальная марксистская критика авторитаризма оказала большое влияние на социальные движения мая 1968 года[1].
Члены группы
Напишите отзыв о статье "Социализм или варварство"
Примечания
- ↑ 1 2 The Encyclopedia of Political Science / George T. Kurian, editor in chief. — Washington: CQ Press, 2011. — P. 200. ISBN 978-1-933116-44-0
Ссылки
- [www.marxists.org/francais/general/castoriadis/index.htm Сборник статей К. Касториадиса] (фр.)
- К. Касториадис. [avtonom.org/lib/theory/castoriadis/marx_today.html Маркс сегодня (интервью)] (рус.)
- А. Сидоров. [andrewrosdolsky.blogspot.com/2013/09/1949-1965-1949.html История группы «Социализм или варварство» (1949—1965)] (рус.)
Отрывок, характеризующий Социализм или варварство
– Садись, посиди со мной, – сказала графиня.– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.
– Будет играть то, – говорила старуха. – На всё время есть.
– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
