Сын Неба
Сын Неба (кит. трад. 天子, пиньинь: tiānzǐ, палл.: тяньцзы; яп. 天子 тэнси) — один из титулов правителей в культурах Великой Степи, Монгольской империи и в Восточной Азии, использовался монархами Китая («Поднебесной») и Японии. Так как обычно Небо в таких случаях понимается как Бог-Вседержитель (Уран, Перун, Тенгри, Отец Небесный, Повелитель Вселенной), то Сын Неба может быть переведен также как Сын Божий, Сын Господа и Повелителя Вселенной (Земли под Небом - Поднебесной).
Краткие сведения
Появление титула «Сын Неба» в китайском мировоззрении тесно связано с почитанием Вечного Синего Неба как Верховного Божества и понятием о Небесном мандате, предоставляемом Вечным Синим Небом своему «сыну» (Сыну Неба), т.е. правителю, который по воле и от имени Вечного Синего Неба руководит Поднебесной.
Понятие Сын Неба известно в разных культурах народов Земли, в т.ч. встречается в Библии во множественном числе - сыны Неба со смыслом дети Божьи.
В Китае понятие впервые наверное зафиксировано в работах китайского мыслителя, книжника XI века до н. э. Чжоу-гуна: «Титул правителя, которого Небо признало своим Сыном, наследуется в роде Правителя. Когда же в доме Правителя исчезает Благодать, род нового [Правителя] определяется Мандатом Неба». В связи с этим, в эпоху династии Чжоу титул «Сын Неба» использовался для обозначения связи между Божеством Неба и человеком-правителем на Земле Поднебесной.
Во времена династии Цинь правитель был объявлен божеством. Появился новый титул «Царь неба» или «Верховный император» (кит. 皇帝, хуанди; яп. ко:тэй), который использовался Цинь Шихуанди, первым императором Китая. При нём титул «Сын Неба» вышел из употребления, однако с созданием династии Хань и возрождением конфуцианства, которое боготворило старину, титул вернулся и был приравнен к титулу «Царь Неба». Личность монарха была десакрализована: его снова считали человеком, но человеком, особым образом связанным непосредственно с Небом через Небесный мандат и благодать.
Правитель, который имел титулы «Сын Неба» и «Царь Неба», считался облателем пространства (земли) и времени (календаря и наименований лет). Высшей властью на Земле считалась лишь его власть. Для поддержания связи с Небом правитель должен ежегодно чествовать его на специальной церемонии, проводить которую разрешалось лишь одному монарху. Выполнению этой церемонии придерживались все императоры Китая вплоть до XX столетия.
Под влиянием китайской политической культуры, титул «Сын Неба» попал в Японию, и стал использоваться местными императорами. В отличие от Китая, японцы считали монарха богом и не нуждались в идее, которая легитимизировала смену династии Небесным мандатом. Императоры Японии также имели собственный счёт эпох, определяемых по девизу их правления, но отвергали потребность в чествовании Неба, китайского божества.
Напишите отзыв о статье "Сын Неба"
Ссылки
- [baike.baidu.com/view/21571.htm «Сын Неба»] // Байдупедия
- Шахнович М. М. Религиоведение: учебник для вузов. — СПб.: Питер, 2009. — С. 87-88. — ISBN 978-5-388-00815-2.
Отрывок, характеризующий Сын Неба
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
