Тагиев, Намик Фаик оглы
| Намик Фаик оглы Тагиев | ||
 | ||
| Научная сфера: | ||
|---|---|---|
| Учёная степень: | ||
| Учёное звание: | ||
| Альма-матер: | ||
| Награды и премии: |
| |
Намик Фаик оглы Тагиев (азерб. Namiq Faiq oğlu Tağıyev; род. 21 ноября 1960, Баку) — азербайджанский учёный, доктор экономических наук, профессор;
Биография
Родился в Баку 21 ноября 1960 года. В 1977 году, окончив среднюю школу № 174, поступил в Азербайджанский государственный институт Нефти и Химии (Азербайджанской Нефтяной Академии), и с отличием окончил его в 1981 году; работал в Азербайджанском государственном институте Нефти и Химии (Азербайджанской Нефтяной Академии). С 1985 года, по окончании аспирантуры Азербайджанского государственного института Нефти и Химии — младший, затем старший научный сотрудник, с 2007 года директор Института экономики АН Азербайджанской Республики, с 2010 года — заведующий отделом «стандартизации» при ГосСтандарте Азербайджанской республики.
В 1996—1998 годах работал первым заместителем директора НИИ экономики Госплана Азербайджана и одновременно заведующим отделом сводных проблем прогнозирования социально-экономического развития и эффективности производства там же;
С 2001 года — член Азербайджанского научно-экономического общества.
Научная деятельность
В 1982 году издал свою первую брошюру о производительности труда в сельском хозяйстве. В 1985 году защитил кандидатскую, в 2006 — докторскую диссертацию по теме «Проблемы производительности труда и структуры занятости населения». С 2009 года профессор; Действительный член Международной академии менеджмента, Международной нефтяной академии.
Основные направления исследований:
- проблемы производительности труда и экономического роста
Участвовал в подготовке:
- практических рекомендаций по эффективному использованию трудовых ресурсов Ленкорано-Астаринского, Шекинского и других регионов
- конкретных рекомендаций по объективной оценке результатов труда и улучшения жизни населения.
Представлял Азербайджан на международных симпозиумах и конгрессах в России (Москва, Санкт-Петербург), Европе (Страсбур, Стокгольм, Барселона, Брюссель, Париж), США (Вашингтон, Сан-Франциско), в Пекине, Анкаре, Сиднее.
Являлся членом Специализированного совета по защите диссертаций, членом Учёного совета по защите диссертаций, главным редактором международного журнала (серия экономики).
Автор более 500 научных работ[1].
Избранные труды
- Мировая экономика
Награды
- Почётная грамота (1980) — за активное участие в общесоюзной научно-практической конференции в Ростовском университете
- премия Ленинского комсомола Азербайджанской ССР в области науки и техники (1984) — за цикл научных работ по проблемам производительности труда
Напишите отзыв о статье "Тагиев, Намик Фаик оглы"
Примечания
Ссылки
[[Категория:]]
Отрывок, характеризующий Тагиев, Намик Фаик оглы
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
