Тейлор, Рене

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Векслер и Тейлор

Рене Тейлор
Renée Taylor
Имя при рождении:	Рене Векслер
Дата рождения:	19 марта 1933(1933-03-19) (91 год)
Место рождения:	Бронкс, Нью-Йорк, США
Профессия:	актриса, режиссёр, сценарист
Карьера:	1958 — наст. время
Награды:	«Эмми» (1974)

Рене Тейлор (англ. Renée Taylor, род. 19 марта 1933 г.) — американская актриса, комедиантка, режиссёр и сценарист. В разные году она была номинирована на премии «Оскар», «Эмми» и ряд других. Она наиболее известна по своей роли Сильвии Файн, матери героини Фрэн Дрешер в популярном телесериале «Няня», в котором она снималась с 1993 по 1999 год.

Жизнь и карьера

Рене Тейлор родилась в Бронксе, Нью-Йорк. Она стала известна в начале 1960-х годов как стендап комик. В 1968 году Тейлор сыграла роль Евы Браун в фильме «Продюсеры».

Она является автором популярной бродвейской постановки «Lovers and Other Strangers», которую превратили в полнометражный фильм получивший премию «Оскар» в 1971 году. На протяжении 1970—1990-х она активно снималась на телевидении, в кино а также была заметна на Бродвее.

С 1992 по 1994 Тейлор играла властную еврейскую мать главного героя в сериале «Как в кино». Начиная с 1993 года она играла властную мать Фрэн Файн, главной героини сериала «Няня». Эта роль сделала Тейлор известной во многих странах мира а цитаты её героини Сильвии ушли в народ.

В последние годы она в основном была приглашенной звездой во многих сериалах, таких как «Как я встретил вашу маму», «Закон и порядок: Специальный корпус», «Любовь вдовца», «Танцевальная лихорадка» и ряде других. Она также принимала участие в озвучании фильмов «Доктор Дулиттл 2», «Ледниковый период 2: Глобальное потепление» и «Закусочная Боба». Она также снялась в фильмах «Красавчик Алфи, или Чего хотят мужчины», «Игры джентльменов», «Жизнь в военное время» и т. д.

Ссылки

• Renée Taylor (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [ibdb.com/person.php?id=8281 Renée Taylor] (англ.) на сайте Internet Broadway Database

Отрывок, характеризующий Тейлор, Рене

Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.