Ткаченко, Николай Николаевич

Николай Ткаченко
Общая информация
Полное имя	Николай Николаевич Ткаченко
Родился	22 сентября 1974(1974-09-22) (49 лет) Минеральные Воды, Ставропольский край, РСФСР, СССР
Гражданство	Россия
Позиция	полузащитник, нападающий
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Клубная карьера*
1992—1993	Локомотив (М. Воды)	9 (0)
1994—1996	Олимп (Кисловодск)	76 (6)
1997—1998	Локомотив (М. Воды)	78 (36)
1999	Волгарь-Газпром	7 (0)
2000	Локомотив-Тайм	КФК
2001	Динамо (Ставрополь)	5 (0)
2001—2003	Салют-Энергия	66 (4)
2003	→  Машук-КМВ	19 (1)
2003—2004	Намдинь	28 (6)
2006	Алнас	19 (4)
2007	Волга (Ульяновск)	11 (0)
2007	Машук-КМВ	0 (0)
2008	Локомотив-КМВ	ЛФЛ
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Николай Николаевич Ткаченко (22 сентября 1974, Минеральные Воды, Ставропольский край, РСФСР, СССР) — российский футболист, полузащитник и нападающий.

Карьера

Профессионально начал заниматься футболом в 1991 году. Одновременно играл в минераловодском «Локомотиве» и учился в Волгоградском институте физкультуры. В 1994—1996 годах играл в кисловодском «Олимпе», в 1997—1998 вновь выступал за «Локомотив». Перед сезоном-1999 Ткаченко был в приглашён в «Уралмаш», но получил травму и второй круг отыграл в астраханском клубе «Волгарь-Газпром». В 2000 году вернулся в «Локомотив», с которым вышел из КФК во второй дивизион. Сезон-2001 начал в клубе «Динамо» Ставрополь, а после пяти туров перешёл в белгородский «Салют-Энергию», где провёл два следующих сезона. После прихода в команду нового тренера был отдан в аренду в пятигорский «Машук-КМВ». В конце 2003 года Ткаченко позвонил его приятель Сергей Шмокин, с 2001 года выступавший во вьетнамском клубе «Намдинь». Ткаченко подписал контракт с клубом и в 2004 году стал в его составе серебряным призёром чемпионата Вьетнама. После возвращения в Россию играл с 2006 года за команды «Алнас» Альметьевск, «Волга» Ульяновск, «Машук-КМВ», «Локомотив-КМВ».

Ссылки

• [www.mashuk-kmv.ru/championship/archive/48/reps2003/2003_inter_11 Николай Ткаченко: хочется еще поиграть в первом дивизионе (Интервью)], 2003 г.
• [www.sport-express.ru/newspaper/2004-09-24/14_1 «Вьетнамец»], «Спорт-Экспресс», 24.09.2004

Отрывок, характеризующий Ткаченко, Николай Николаевич

А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.