Токарев, Александр Витальевич
| Александр Витальевич Токарев |
Токарев Александр Витальевич — советский художник-постановщик. Заслуженный деятель искусств Украины (1994)[1].
Содержание
Биография
Родился 3 апреля 1949 г. в Одессе в семье служащего. Окончил художественный факультет Всесоюзного государственного института кинематографии (1974).
С 1974 г. — художник-постановщик Одесской киностудии художественных фильмов.
Член Национального Союза кинематографистов Украины.
Фильмография
Оформил ленты: «Где ты, Багира?» (1976), «Солдатки» (1977), «Особо опасные…» (1979, Бронзовая медаль ВДНХ СССР), «Петля Ориона» (1980, в соавт. с Ларисой Токаревой), «Долгий путь в лабиринте» (1981), «Тепло родного дома» (1983), «Искушение Дон Жуана» (1985), «Светлая личность» (1988), «По ком тюрьма плачет», «И черт с нами» (1991), «Ребенок к ноябрю», «Хочу вашего мужа» (1992), «Зефир в шоколаде» (1994) и др.
Напишите отзыв о статье "Токарев, Александр Витальевич"
Примечания
- ↑ [zakon5.rada.gov.ua/laws/show/242/94 Указ Президента Украины от 21 мая 1994 года № 242/94 «О присвоении почетных званий Украины работникам кинокомбината „Одесса-фильм“»]
Литература
- Спілка кінематографістів України. К., 1985. — С.156.
Ссылки
- Олександр Токарєв (англ.) на сайте Internet Movie Database(англ.)
Отрывок, характеризующий Токарев, Александр Витальевич
В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
