Транспорт Ржева

Ржев — крупный транспортный узел. В город ежедневно прибывают грузовые и пассажирские поезда, следующие по линиям Москва — Рига и Лихославль — Вязьма. Расположенный на пересечении автодорог М9 «Балтия» (Москва — Рига), 28К-0576 (Ржев — Тверь) и Р87 (Ржев — Осташков), Ржев также принимает транзитный автотранспорт.

Автомобильный транспорт

Ржев напрямую связан автодорогами с такими крупными городами, как Москва, Великие Луки, Рига (автотрасса М9 «Балтия», в 1 км от города), Тверь, Старица (28К-0576), Осташков, а также ближайшими сёлами, расположенными в Ржевском районе. Транзитное движение через город осуществляется преимущественно по Зубцовскому и Ленинградскому шоссе, улицам Ленина и Большой Спасской, а также ржевским мостам, при этом движение большегрузного транспорта по Новому мосту запрещено, из-за чего грузовым автомобилям массой свыше 20 тонн необходимо следовать в объезд города через Зубцов и Орехово. В летний сезон значительную долю транзитного транспорта составляют легковые машины, следующие из Москвы на Селигер.

Общественный транспорт

В городе функционирует автобусная система, парк которой составляют в основном автобусы «ПАЗ-3205». В городе также имеется городская автостанция, с которой осуществляются междугородние рейсы. Немалая доля городских перевозок приходится на такси, их осуществляют не менее шести компаний.

Железнодорожный транспорт

Первая железная дорога (Новоторжская линия) пришла в город в 1874 году, тогда же в городе появился первый вокзал — Александровский (сейчас Ржев-I). В 1901 году было открыто движение по Московско-Виндавской железной дороге. Железнодорожное хозяйство сильно пострадало во время войны. Так, были уничтожены здания вокзалов, взорван железнодорожный мост через Волгу (восстановлен в 1943 году), сильно повреждено от бомбёжек путевое развитие. В послевоенные годы было развито движение поездов по обоим направлениям, однако к 2000-м годам был замечен спад пассажирского движения по линии Лихославль — Вязьма с последующим переводом некоторых ходивших ранее поездов на другие линии. Движение поездов по линии Москва — Рига остаётся достаточно интенсивным за счёт экспорта нефти и нефтепродуктов в Европу.

Станции и остановочные пункты

В черте города расположены две железнодорожные станции, разъезд и остановочный пункт.

Ржев-Белорусский

Ржев-Белорусский (Ржев-I) — исторически первый железнодорожный вокзал Ржева. Расположен на линии Лихославль — Вязьма в северо-западной части города (левый берег Волги).

Ржев-Балтийский

Ржев-Балтийский (Ржев-II) расположен на линии Москва — Рига и является по сути основным вокзалом города. Все поезда местного следования отправляются со Ржева-II, на станции останавливаются все проходящие через Ржев пассажирские поезда, в том числе скорый Санкт-Петербург — Смоленск, который для захода на Ржев-II специально сворачивает с основного хода линии Лихославль — Вязьма. При станции функционирует локомотивное депо ТЧЭ-32 Ржев, а также вагонное депо ВЧД-26.

Мелихово

Мелихово — железнодорожный разъезд в черте города, расположен на линии Лихославль — Вязьма вблизи её пересечения с линией Москва — Рига.

О. п. 239 км

239 км — остановочный пункт на линии Москва — Рига, расположенный в непосредственной близости от пересечения с линией Лихославль — Вязьма. Имеется укороченная низкая платформа, на которую прибывают некоторые из проходящих пригородных поездов. Вблизи расположены садоводства «Железнодорожник» и «Железнодорожник-2».

Исторический транспорт

До появления во Ржеве железной дороги важное значение для города имел водный транспорт. Торговые барки ходили изо Ржева в крупные города России и Прибалтики, лодки и паромы использовались для переправы с одного берега на другой. Во второй половине XIX века началось движение пароходов до Твери, в советские годы их заменили теплоходы «Заря». Судоходство по Волге во Ржеве было прекращено в 1980-х годах. Также недолгое время существовала воздушная линия Калинин — Ржев (была запущена в 1958 году, в расписании 1977 года отсутствует).

См. также

► Транспорт Ржева

Отрывок, характеризующий Транспорт Ржева

«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.