Трисс Меригольд

Трисс Меригольд
Появления	Произведения: «Кровь эльфов», «Час Презрения», «Крещение огнём», «Башня Ласточки», «Владычица Озера», «Что-то кончается, что-то начинается» . игры: «Ведьмак», «Ведьмак 2: Убийцы королей», «Ведьмак 3: Дикая Охота»
Создатель	Анджей Сапковский
Исполнение	Озвуч. комп. игры: Елена Борзунова  (рус.), Светлана Олешовская  (рус.), Жюль Дейонг  (англ.) Джейми Барбакофф  (англ.)
Информация
Род занятий	Чародейка
Дата рождения	прим. 1235 год (по летоисчислению Саги), Марибор (кор. Темерия)

Трисс Меригольд (польск. Triss Merigold) — чародейка, героиня Саги о Ведьмаке Анджея Сапковского. Лучшая подруга Йеннифэр, близкая знакомая Геральта, других ведьмаков из Каэр Морхена. Также известна как «Четырнадцатая с холма».

Жизнь и судьба

Трисс была на Содденском Холме в числе других чародеев, сражавшихся против Нильфгаарда. В ходе сражения впала в панику и потеряла сознание от страха, что потом долго её преследовало. Получила жестокие ранения, какое-то время ошибочно считалась погибшей, из-за чего стала известна, как «Четырнадцатая с холма». Также её имя появилось на обелиске, воздвигнутом в память павших на Холме чародеев. Свой страх ей удалось перебороть только при погроме в Ривии. Впоследствии от некоторых хронистов получила имя Бесстрашной.

Наряду с Феркартом и Кейрой Метц входила в Совет короля Темерии Фольтеста. После распада чародейского Братства стала участницей тайного Конвента (Ложи) чародеек, основанного Филиппой Эйльхарт.

Трисс Меригольд считается создательницей могущественного заклинания (остановившего погром в Ривии), которое после Трисс не удавалось повторить никому. Позже оно получило неформальное название «Разрушительное Градобитие Меригольд». Считалось, что причина уникальности этого заклинания состоит в том, что в ходе погрома ей повредили челюсть. Поэтому Трисс сама не запомнила, что именно сказала вместо того, что хотела озвучить, при произнесении данного заклинания. На самом деле челюсть была изуродована у Йеннифэр, которая помогала Трисс творить намного менее эффективное заклинание «Перон Альзура». Результат был крайне неожиданным для обеих чародеек. От града их спас только магический щит, в последний момент выставленный Йеннифэр.

Внешность и характер

В книге «Кровь эльфов» упоминается, что у неё были роскошные волосы цвета «октябрьского каштана», её гордость и «опознавательный знак», тонкая талия и проницательный взгляд голубых глаз. В выборе одежды придерживалась платьев без декольте (это связано с ранами, полученными на Содденском холме) преимущественно голубых или зелёных оттенков. В книгах присутствует такое описание внешности Трисс:

«Две из них были в платьях, очень скромно застегнутых под горлышко, —- суровая, одетая в черное Шеала де Танкарвилль и молоденькая Трисс Меригольд с голубыми глазами и изумительно красивыми каштаново-рыжими волосами»

«Веселая Трисс Меригольд с каштановыми волосами, хохочущая по любому поводу, выглядевшая как девчонка. Он любил её. И она его тоже»

После сражения на Холме Трисс больше не может носить декольтированные платья:

«—- Для нас, уцелевших, не пожалели самых действенных чар, — глухо продолжала она, — заклинаний, эликсиров, амулетов и артефактов. Не было ничего такого, чего бы не отдали для покалеченных героев с Холма, нас вылечили, подлатали и вернули прежнюю внешность, волосы и зрение. Почти не видно... следов. Но я уже никогда не надену декольтированного платья, Геральт. Никогда»

Интересно, что авторы игры по мотивам саги упустили этот факт, и в игре Трисс вовсю щеголяет в декольтированных нарядах.

Известно, что она стала любовницей Геральта, соблазнив его во время одного из очередных разрывов с Йеннифэр, но он довольно скоро охладел к ней. Во время пребывания в Каэр Морхене она пыталась соблазнить его снова, но уже безуспешно. Тем не менее, их всегда связывала нежная дружба.

По сюжету компьютерной игры «Ведьмак» ей удалось вновь соблазнить Геральта, воспользовавшись его потерей памяти.

По сюжету компьютерной игры «Ведьмак 2: Убийцы королей» Трисс является персонажем, с которым Геральт может завести роман. В финале игры ради спасения чародейки ведьмак может пожертвовать (в зависимости от принятых ранее по сюжету решений) судьбами наследников престолов, Ложи и даже целых королевств.Если он выбрал Трисс,то история кончается тем что они переселяются в королевство Повис и Ковир,где Трисс-советница короля,а Геральт иногда берет ведьмачьи заказы,в основном живут в уютном доме и часто принимают гостей.

Если говорить о характере Трисс, то можно с уверенностью сказать, что она — чародейка, «служащая» делу добра. Трисс — настоящая красавица и умница с добрым, милосердным и отзывчивым сердцем. Именно поэтому, в числе основных магических специализаций Трисс — лечебная, целительная и защитная магия. Хотя при этом, Трисс — несомненный мастер и по боевой магии (в основном, боевая магия огня).Несмотря на то что Трисс одна из самых молодых чародеек Ложи, она и одна из самых умелых.Трисс также вместе с Йеннифэр явлеется одной из немногих чародеек.которым ведьмаки доверяют и разрешают посещать Каэр Морхэн.

Отрывок, характеризующий Трисс Меригольд

Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».