Геральт из Ривии

</tr>

Геральт из Ривии,рыцарь Геральт Ривский
Геральт из Ривии в трейлере компьютерной игры «Ведьмак 3: Дикая Охота»
Появления	Произведения: «Последнее желание», «Меч Предназначения», «Кровь эльфов», «Час Презрения», «Крещение огнём», «Башня Ласточки», «Владычица Озера», «Что-то кончается, что-то начинается», «Сезон гроз» . игры: «Ведьмак», «Ведьмак 2: Убийцы королей», «Ведьмак 3: Дикая Охота»
Создатель	Анджей Сапковский
Исполнение	Фильм/сериал: Михал Жебровский Фильм-мюзикл "Дорога без возврата" Вячеслав Маер Озвуч. . игры: Владимир Зайцев (рус.), Всеволод Кузнецов (рус.), Яцек Розенек (пол.), Даг Кокл (англ.) </td></tr>
Информация
Прозвище	Мясник из Блавикена, Gwynbleidd, Белый Волк, Белоголовый, Седой, Равикс из Черторога (Четыругла). </td></tr>
Род занятий	Ведьмак </td></tr> </table> Ге́ральт из Ри́вии (польск. Geralt z Rivii) — главный герой литературного цикла «Ведьмак», написанного Анджеем Сапковским, ведьмак, охотник на монстров, в силу перенесенных мутаций обладающий сверхспособностями. Имя В беседе или при знакомстве Геральт предпочитает представляться коротко: «Геральт из Ривии». Имя ему дала мать, однако сам он большую часть жизни полагал, что получил его от своего наставника — Весемира. Стремясь обрести хотя бы иллюзорную точку своего происхождения, Геральт не только назвался выходцем из Ривии, но и блестяще научился подражать ривийскому акценту, хотя на самом деле никакого отношения к указанному королевству не имел и выбор сделал путем импровизированной жеребьевки: Вытягивал прутики, помеченные разными звучными названиями. — Крещение огнём, глава 7 Кроме того, по мнению ведьмака, люди охотнее доверяют Геральту из Ривии, а не странному пришельцу без родины. По странному стечению обстоятельств выбранный им способ представления позже получил вполне официальное основание: в ходе второй войны королевств Севера с Нильфгаардом подлинный рыцарский титул — "Геральт Ривский" — был пожалован ведьмаку Мэвой, королевой Ривии, за Битву-у-моста, сражение, в котором ведьмак и его друзья приняли участие не по своей воле. Именно Геральту и одному из его спутников удалось не только удержать переправу, подняв моральный дух отступающей ривийской пехоты, но и перейти к контратаке, которую поддержали отступающие с другого берега ривийские рыцари, руководимые самой королевой.Впрочем,Геральт стремился найти Цири и достаточно быстро покинул лагерь королевы Мэвы .Однако парибыв в Туссент Геральт представился патрулю туссенских рыцарей уже как рыцарь Геральт. Однажды в разговоре с Лютиком Геральт упомянул якобы свое настоящее, многочленное имя. Однако вряд ли оно было настоящим - скорее, придуманным в детстве, из того же желания иметь имя, по которому можно судить либо об общественном статусе, либо о месте проживания.Он признавался,что Весемир услашав это имя посоветовал придумать имя покороче и не такое претенциозное. Такую методу мне посоветовал мой наставник. Не сразу. Но когда я упорно просил именовать себя Геральтом Роджером Эриком дю Хо-Беллегардом, то Весемир решил, что это смешно, претенциозно и звучит идиотски. — Крещение огнём, глава 7 Старшие Народы называют Геральта именем Gwynbleidd, что в переводе со Старшей Речи означает «Белый Волк». В Брокилоне Геральта называют просто «Vatt’ghern», что на старшей речи означает "Ведьмак". Люди, встречающие Геральта на улице, зовут его просто Колдуном или Беловолосым из-за специфического цвета волос. В некоторых местах Геральт известен также под прозвищем «Мясник из Блавикена», приклеившимся к нему после известных событий в городке Блавикен, где ведьмак вынужден был сделать очередной непростой выбор между меньшим и большим злом. Третьего варианта Геральту в тот раз не оставили, поэтому ему пришлось вырезать группу наемных убийц, чтобы те, в свою очередь, не устроили населению города кровавую баню.Причем власти города,не вмешавшись при угрозе резни. боясь гнева короля,у которого эта банда была на службе, без зазрения совести выгнали Геральта,сделав его козлом отпущения. Как обычно, общество даже не попыталось вникнуть в суть ситуации, предпочтя скорее обвинить ведьмака в кровожадности, в результате чего ему и навесили новое прозвище. Оценки Геральт был охарактеризован как «неолиберальный антиполитичный» дух польской популярной культуры 1990-х. Он профессионал, выполняющий свои обязанности, и не желает участвовать в «мелкой суете» современной политики. Геральта также сравнивали с популярным героем Реймонда Чандлера детективом Филипом Марлоу. Михаил Попов, автор шуточного «рейтинга самых главных героев Фэнтези» в журнале Мир фантастики поместил Геральта на седьмое место своего списка, в качестве самой его запоминающейся особенности указав на зависимость героя от зелий, охарактеризовав её как наркотическую. Он также обратил внимание на поверхностное сходство Геральта с Леголасом. В другом подобном «рейтинге», посвящённом влюблённым парам в фэнтези, он поместил Геральта и Йеннифэр на пятое место. В его пересказе сюжет звучит как «нравоучительные истории про доброго наркомана и циничную , удочеривших маленькую боевую лесбиянку», а в резюме он пишет, что «нездоровый образ жизни и магия — пикантное сочетание, превращающее Геральта и Йеннифер из обычных роковых любовников в нечто самобытное и запоминающееся». Напишите отзыв о статье "Геральт из Ривии" Примечания

Отрывок, характеризующий Геральт из Ривии

В самом счастливом состоянии духа возвращаясь из своего южного путешествия, Пьер исполнил свое давнишнее намерение заехать к своему другу Болконскому, которого он не видал два года.
Богучарово лежало в некрасивой, плоской местности, покрытой полями и срубленными и несрубленными еловыми и березовыми лесами. Барский двор находился на конце прямой, по большой дороге расположенной деревни, за вновь вырытым, полно налитым прудом, с необросшими еще травой берегами, в середине молодого леса, между которым стояло несколько больших сосен.
Барский двор состоял из гумна, надворных построек, конюшень, бани, флигеля и большого каменного дома с полукруглым фронтоном, который еще строился. Вокруг дома был рассажен молодой сад. Ограды и ворота были прочные и новые; под навесом стояли две пожарные трубы и бочка, выкрашенная зеленой краской; дороги были прямые, мосты были крепкие с перилами. На всем лежал отпечаток аккуратности и хозяйственности. Встретившиеся дворовые, на вопрос, где живет князь, указали на небольшой, новый флигелек, стоящий у самого края пруда. Старый дядька князя Андрея, Антон, высадил Пьера из коляски, сказал, что князь дома, и проводил его в чистую, маленькую прихожую.
Пьера поразила скромность маленького, хотя и чистенького домика после тех блестящих условий, в которых последний раз он видел своего друга в Петербурге. Он поспешно вошел в пахнущую еще сосной, не отштукатуренную, маленькую залу и хотел итти дальше, но Антон на цыпочках пробежал вперед и постучался в дверь.
– Ну, что там? – послышался резкий, неприятный голос.
– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
– Я вам расскажу когда нибудь, как это всё случилось. Но вы знаете, что всё это кончено и навсегда.
– Навсегда? – сказал князь Андрей. – Навсегда ничего не бывает.
– Но вы знаете, как это всё кончилось? Слышали про дуэль?
– Да, ты прошел и через это.
– Одно, за что я благодарю Бога, это за то, что я не убил этого человека, – сказал Пьер.
– Отчего же? – сказал князь Андрей. – Убить злую собаку даже очень хорошо.
– Нет, убить человека не хорошо, несправедливо…
– Отчего же несправедливо? – повторил князь Андрей; то, что справедливо и несправедливо – не дано судить людям. Люди вечно заблуждались и будут заблуждаться, и ни в чем больше, как в том, что они считают справедливым и несправедливым.
– Несправедливо то, что есть зло для другого человека, – сказал Пьер, с удовольствием чувствуя, что в первый раз со времени его приезда князь Андрей оживлялся и начинал говорить и хотел высказать всё то, что сделало его таким, каким он был теперь.