Трубочник обыкновенный

</td>

   </tr>

Трубочник обыкновенный
Научная классификация
Царство: Животные Тип: Кольчатые черви Класс: Поясковые Подкласс: Малощетинковые черви Отряд: Haplotaxida Семейство: Tubificidae Род: Tubifex Вид: Трубочник обыкновенный
Латинское название
Tubifex tubifex (O. F. Müller, 1774)

Трубочник обыкновенный (лат. Tubifex tubifex) — вид малощетинковых червей семейства Tubificidae. Трубочники — тонкие нитевидные розоватого цвета черви длиной до 40 мм. На каждом сегменте тела по 4 щетинки. Питаются разлагающимися частицами, заглатывая и пропуская через кишечник ил.

Обитает на дне заиленных стоячих водоёмов, в загрязненных ручьях и реках. Образует огромные скопления в иле сильно загрязнённых рек, но встречается также на песчаных и каменистых грунтах более чистых рек (в незначительных количествах). Живут в сделанных из ила трубчатых норках, из которых выставляют над поверхностью грунта задний конец тела (с жабрами), который постоянно движется, совершая волнообразные дыхательные движения. Трубочник обнаруживается на дне круглый год.

Размножение только половое. Яйца (по нескольку штук) откладывает в коконах.

Широко используется в кормлении аквариумных рыбок в качестве живого корма. Но, по сравнению с родственным аулофорусом, менее эффективно культивируется в домашних условиях.

Хранят трубочника в низкой посуде со слоем воды 3-5 мм при низкой температуре (5-10 °C). Свежепойманными червями рыб не кормят, так как при этом велика опасность заноса с ними возбудителей болезней, таких как Кариофиллёз. Обычно их выдерживают при ежедневной промывке 3-7 дней, отделяя через мелкое сито живых особей от мёртвых. Накапливаемые трубочником загрязняющие вещества из родного местообитания также представляют опасность.

В аквариуме не съеденный трубочник зарывается в грунт и нередко начинает размножаться.

Tubifex tubifex Smirnowi

Самый короткий представитель этого вида, обычная длина 9,25—10 мм, состоит из 31—42 сегментов. Окраска кишечника характерного красно-бурого цвета. Головная лопасть вытянута и заострена. Нефридии с 6/7 диссепимента. Сердца в 9 сегменте.

Семяпровод мало петлистый, гораздо длиннее атриума. Атриум в 1,5 раза шире семяпровода, длина около 90 микрон. Пенис равен по длине простате. Простата яйцевидно овальная, ширина её около 70 микрон. Семяприёмники с короткой и не очень широкой ампулой, проток ампулы раза в три длинее её и в 2—1,5 раза более узкие.

Брюшные пучки содержат 6—5 щетинок в передних сегментах (по 7-й сегмент) и 2—4 щетинки в остальных. Нижний зубец щетинок длиннее верхнего в отношении 4:3, это редкая особенность среди Tubificidae. Спинные пучки состоят из 1 или 2 в передних сегментах (2) волосковидных щетинок и 1—4 зубчатых. Волосковидные щетинки обнаруживают перистость только при иммерсии. У зубчатых щетинок при иммерсии наблюдаются 1—3 зубчика между почти равновеликими зубцами.

Этот вид распространён в прибрежном грунте Плещеева озера.

Профессор Дмитрий Александрович Ласточкин дал это видовое название в честь учёного-историка М. И. Смирнова, много сделавшего для изучения Переславского края.

Литература

Известия Иваново-Вознесенского политехнического института имени М. В. Фрунзе. Иваново-Вознесенск: Основа, 1927. Том 10.

Отрывок, характеризующий Трубочник обыкновенный

– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.