Турций Алмахий
| Турций Алмахий лат. TVRCIVS ALMACHIVS | ||
| ||
|---|---|---|
Турций Алмахий (лат. Turcius Almachius) (?? — ??) — префект Рима в правление Марка Аврелия и Коммода[1].
Об Алмахие сохранились скудные и противоречивые сведения из источников христианской ориентации. Известно, что занимал должность praefectus urbi, однако точные даты неизвестны.
Согласно христианскому преданию, Алмахий был ярым поборником язычества и предал смерти множество христиан. Наиболее известными из них были Цецилия Римская, её муж Валериан, брат Валериана — Тибуртий, которые, по приказу Алмахия были подвергнуты пыткам, а затем, за отказ приносить жертвы Юпитеру, обезглавлены.
Также, по легенде, по его приказу был насмерть забит начальник конвоя Максим, сопровождавший Цецилию и других христиан на казнь и принявший христианство.
Хронология этих событий спорна: по одним данным в правление Марка Аврелия и Коммода, по другими около 230 года (то есть в правление Александра Севера), либо при Диоклетиане[2] .
В «Legenda Aurea» есть диалог между Алмахием и Цецилией[3]. Этот же диалог, но в стихотворной форме у Джеффри Чосера в «Кентерберийских рассказах»:
«А не страшит тебя, — спросил Алмахий, -
Префекта власть?» Она ж ему в ответ:
«Земная власть держать не может в страхе
Того, кому открылся правды свет.
Ведь ничего в ней, кроме спеси, нет,
Как в пузыре: проткни его иглою -
И сморщенный комок перед тобою».— [4]
Напишите отзыв о статье "Турций Алмахий"
Примечания
- ↑ [books.google.ru/books/download/Praefectus_Urbi_Le_Gardien_de_l_ordre_pu.pdf?id=hs3yO5DoFLsC&output=pdf&sig=ACfU3U2h5onL-zn3dWgaOk83CvDRk8DM8g S. Rucinski. Praefectus Urbi. Le Gardien de l’ordre public à Rome sous le Haut-Empire Romain. 2009]
- ↑ [www.ccel.org/ccel/wace/biodict.html?term=Caecilia,%20st.,%20Roman%20lady Dictionary of Christian Biography and Literature to the End of the Sixth Century A.D., with an Account of the Principal Sects and Heresies. St. Caecilia]
- ↑ [www.catholic-forum.com/saints/golden314.htm Golden Legend. The Life of Saint Cecilia]
- ↑ [www.e-reading.org.ua/bookreader.php/73411/Choser_-_Kenterberiiiskie_rasskazy.html Джеффри Чосер. Кентерберийские рассказы. Второй рассказ монахини]
Отрывок, характеризующий Турций Алмахий
Когда они приехали в Богучарово, Десаль с маленьким князем уже уехали в Москву.Все в том же положении, не хуже и не лучше, разбитый параличом, старый князь три недели лежал в Богучарове в новом, построенном князем Андреем, доме. Старый князь был в беспамятстве; он лежал, как изуродованный труп. Он не переставая бормотал что то, дергаясь бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, что его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, что он страдал и, чувствовал потребность еще выразить что то. Но что это было, никто не мог понять; был ли это какой нибудь каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел, или относилось это до семейных обстоятельств?
Доктор говорил, что выражаемое им беспокойство ничего не значило, что оно имело физические причины; но княжна Марья думала (и то, что ее присутствие всегда усиливало его беспокойство, подтверждало ее предположение), думала, что он что то хотел сказать ей. Он, очевидно, страдал и физически и нравственно.
Надежды на исцеление не было. Везти его было нельзя. И что бы было, ежели бы он умер дорогой? «Не лучше ли бы было конец, совсем конец! – иногда думала княжна Марья. Она день и ночь, почти без сна, следила за ним, и, страшно сказать, она часто следила за ним не с надеждой найти призкаки облегчения, но следила, часто желая найти признаки приближения к концу.
Как ни странно было княжне сознавать в себе это чувство, но оно было в ней. И что было еще ужаснее для княжны Марьи, это было то, что со времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли уж, когда она, ожидая чего то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды. То, что годами не приходило ей в голову – мысли о свободной жизни без вечного страха отца, даже мысли о возможности любви и семейного счастия, как искушения дьявола, беспрестанно носились в ее воображении. Как ни отстраняла она от себя, беспрестанно ей приходили в голову вопросы о том, как она теперь, после того, устроит свою жизнь. Это были искушения дьявола, и княжна Марья знала это. Она знала, что единственное орудие против него была молитва, и она пыталась молиться. Она становилась в положение молитвы, смотрела на образа, читала слова молитвы, но не могла молиться. Она чувствовала, что теперь ее охватил другой мир – житейской, трудной и свободной деятельности, совершенно противоположный тому нравственному миру, в который она была заключена прежде и в котором лучшее утешение была молитва. Она не могла молиться и не могла плакать, и житейская забота охватила ее.
