Уайдлер, Вирджиния
| Вирджиния Уайдлер | |
| Virginia Weidler | |
 В фильме «Лучшие ножки вперёд» (1943) | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: |
Лос-Анджелес, США |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Карьера: |
1931—1943 |
| IMDb: |
0917768 |
Вирджиния Анна Аделаид Уайдлер (англ. Virginia Anna Adelaide Weidler, 27 марта 1927 — 1 июля 1968) — американская актриса.
Родилась в Лос-Анджелесе в семье немецких иммигрантов. Её отец, Альфред Вайдлер (1886—1966), до переезда в США, был видным архитектором в Гамбурге, а мать, Маргарет Майер — оперной певицей. На киноэкранах Уайдлер дебютировала в четырёхлетнем возрасте в драме «Предатель». Последующие годы её карьера набирала постепенно обороты, актриса снималась на студиях «Paramount Pictures» и «RKO», где у неё были роли в фильмах «Питер Иббетсон» (1935), «Загубленные в море» (1937) и «Девушка Салема» (1937).
Первый успех к неё пришёл в 1938 году, когда она перешла на студию «MGM» и появилась в картине «Любовь — это головная боль» с Микки Руни в главной роли. Далее студия стала предлагать актрисе другие крупные роли в таких фильмах как «Слишком рискованно» (1938), «Женщины» (1939), «Всё это и небо в придачу» (1940), «Филадельфийская история» (1940) и «Юнцы на Бродвее» (1941). В 1943 году, после появления в ряде провалившихся в прокате картин, Уайдлер завершила свою кинокарьеру. К том времени, семнадцатилетняя актриса сыграла более чем в сорока фильмах в компании с такими звёздами как Кэтрин Хепбёрн, Кларк Гейбл, Бетти Дейвис и Джуди Гарленд. В 1945 году она появилась на Бродвее, где сыграла свою последнюю роль в пьесе «Жизнь полная богатства».
В 1947 году Уайдлер вышла замуж за Лайонела Криселя, которого родила двух сыновей. После завершения карьеры она жила тихой уединённой жизнью в Лос-Анджелесе, не появляясь на публике и не давая интервью. Вирджиния Уайдлер скончалась от сердечного приступа летом 1968 года в возрасте 41 года.[1]
Напишите отзыв о статье "Уайдлер, Вирджиния"
Примечания
- ↑ [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=6517179 Find a Grave profile]
Ссылки
Отрывок, характеризующий Уайдлер, Вирджиния
Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…
В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
