Хомер, Уинслоу

Уинслоу Хомер
англ. Winslow Homer
Уинслоу Хомер в 1880 году в Нью-Йорке, фотография Наполеона Сарони
Место смерти:	полуостров Праутс-Нек, штат Мэн
Гражданство:	США США
Жанр:	американский реализм
Стиль:	реализм

Уинслоу Хомер (англ. Winslow Homer; 24 февраля 1836, Бостон, Массачусетс, США — 29 сентября 1910, Праутс-Нек, Мэн) — американский художник и график, основоположник (наряду с Томасом Икинсом) американской реалистической живописи. Наиболее знаменит своими морскими пейзажами. Известен как своими работами маслом, так и акварелью. Большинство исследователей рассматривают Хомера как крупнейшую фигуру в американском искусстве XIX века, оказавшую влияние на всё последующее развитие американской живописи.

Хомер принадлежал к первому поколению американских художников, создавших собственную американскую художественную школу. В то время как большинство его современников рассматривали европейское искусство в качестве идеала, Хомер, хотя и испытывал влияние самых разнообразных художественных течений, в своём творчестве прежде всего основывался на чисто американских сюжетах.

Творчество Хомера разделяется на два заметно отличающихся периода: до начала 1880-х годов, когда он живёт в основном в Нью-Йорке, и в живописи преобладают светлые солнечные пейзажи и сцены, и с середины 1880-х годов, в штате Мэн, после двухлетнего перерыва, который художник провёл в Англии. Для последнего периода больше характерны тёмные тона и сцены насилия и трагедии.

Биография и творчество

Ранние годы

Уинслоу Хомер родился в Бостоне 24 февраля 1836 года в семье из среднего класса, периодически испытывавшей финансовые затруднения. Оба родителя, Чарльз Сиведж Хомер старший и Хенриетта Бенсон Хомер, происходили из старейших семей Новой Англии. Уинслоу Хомер был вторым из трёх сыновей. Когда ему было шесть лет, семья переехала в Кембридж, где его отец держал магазин. Мать Хомера была художницей-любительницей (рисовала акварелью), стала первым учителем сына и до своей смерти в 1884 году была человеком, оказывавшим на него наибольшее влияние. Получил начальное образование в Кембридже в школе Вашингтона (англ. Washington Grammar School), прилежным учеником не считался. К этому периоду относятся его первые опыты в рисовании. Рисунки описывают городскую жизнь Бостона, позже Нью-Йорка, хотя городские сюжеты после начала 1860-х годов полностью и навсегда исчезают из творчества Хомера.

В 1849 году отец будущего художника, Чарльз Хомер, бросил свой бизнес и на два года отправился в Калифорнию участвовать в «золотой лихорадке», после чего провёл несколько лет в Лондоне и Париже, и, потратив все деньги, в 1854 году вернулся в Кембридж. До конца своей жизни он существовал на денежную помощь его сыновей. Финансовые неудачи отца также оказали серьёзное влияние на художника, который всю свою карьеру заботился о финансовой состоятельности и до 1875 года работал иллюстратором, хотя в это время он уже был известным художником и вполне мог себя прокормить занятиями живописью.

В 1854 году, в возрасте 18 лет, Уинслоу Хомер принял решение не идти в университет. Вместо этого он, не имея формального образования, поступил в ученики в одну из самых известных гравировальных компаний в США, Баффордс (англ. J. H. Bufford's) в Бостоне. Там он работал до 1859 года. Этот период совпал с наибольшим расцветом иллюстрированных журналов в США. В 1859 году Хомер переехал в Нью-Йорк и начал выполнять работу в качестве иллюстратора журналов, по разовым договорам. Дополнительно, в 1861 году Уинслоу учился писать маслом. До 1875 года он выполнил около 200 иллюстраций в ведущих журналах. Тем не менее, в то время работа иллюстратора и гравёра рассматривалась как менее престижная, чем живопись. Поэтому начиная с 1857 года, Уинслоу Хомер рассматривал возможности, позволившие бы ему стать художником. В 1859, 1860 и 1863 годах он посещал занятия в Национальной академии дизайна, ведущем учебном художественном заведении США того времени. Кроме того, в 1861 году он брал частные уроки у художников Фредерика Рондела и Томаса Сира Каммингса. В 1860 году акварель Хомера «Катание на коньках в Центральном Парке» была выставлена в Национальной академии дизайна.

Хотя неизвестно, почему Хомер решил отказаться от получения формального художественного образования, известно, что в 1860 году он очень хотел отправиться в Европу, уровень живописи в которой в это время многократно превосходил американский. Эти планы были отложены из-за Гражданской войны.

Расцвет, зрелые годы

Конец 1860-х и начало 1870-х годов для для Хомера стали экспериментальными и чрезвычайно плодовитыми. Всё это время он проживал в Нью-Йорке и, в основном, писал иллюстрации для журналов, чем заслуживал репутацию художника.

В конце 1866 года его картины о Гражданской войне должны были быть выставлены на всемирной выставке во Франции. Из-за этого он прибыл на время в Париж, где присматривался, в том числе, и к чужим работам, вдохновляясь произведениями плоских и простых форм.

Женщины и играющие дети — самые популярные темы для художников 1870-х годов. В дополнение к мастерству его масла он начинает пользоваться акварелью. Его новая техника находит одобрение и позволяет ему отказаться от работы внештатного иллюстратора. В середине 1870-х годов он возвращается в Вирджинию, по всей видимости, оценить, что случилось с жизнью бывших рабов.

В начале 1880-х творчество художника приобрело новый виток, в 1881 году он отправился в Англию, в свою вторую и последнюю зарубежную поездку. В Лондоне он поселился в «Cullercoats», оставшись там с весны этого же года по ноябрь 1882. Там он изображал мужество мужчин и женщин. Последних в особенности: чистку рыбы, ремонт сетей и ожидание своих мужчин у кромки воды. Этот период сильно изменил последующие работы мастера.

Конец жизни, смерть

Летом 1883 года Хомер переехал из Нью-Йорка в Проутс Нэк (англ.) — полуостров в десяти милях на юг от Портленда, что в штате Мэн. Он начинает путешествовать и зарисовывать местные виды акварелью. Там он провёл остаток своей жизни. Он пользовался одиночеством для увеличения трудоспособности. В этот период он раскрыл такие сильные темы как: борьба человека с морем и отношение хрупкой человеческой жизни к вечной природе. В его работах 1880-х годов человек спорил с властью океана. Примерно в 1890-м году Хомер оставил эти темы, сосредоточившись на драматичности самого моря. Последние работы наиболее известны из всего творчества Хомера.

Список произведений

Список произведений Уинслоу Хомера:

• «A Basket of Clams» (1873), Акварель, бумага.
• «Boys in a Dory» (1873), Акварель и гуашь, бумага.
• «Dressing for the Carnival» (1877), Масло, холст.
• «Eagle Head, Manchester, Massachusetts (High Tide)» (1870), Масло, холст.
• «Fireplace surround» (1878), Эмаль.
• «Fishing Boats, Key West» (1903), Акварель и графит, бумага.
• «Flower Garden and Bungalow, Bermuda» (1899), Акварель и графит, бумага.
• «The Gulf Stream» (1899), Масло, холст.
• «Inside the Bar» (1883), Акварель и графит, бумага.
• «Northeaster» (1895), Масло, холст.
• «Prisoners from the Front» (1866), Масло, холст.
• «Snap the Whip» (1872), Масло, холст.
• «The Veteran in a New Field» (1865), Масло, холст.

Литература

• Randall C. Griffin. Winslow Homer: An American Vision. — New York: Phaidon Press, 2006. — ISBN 0-7148-3992-2.

Ссылки

• H. Barbara Weinberg [www.metmuseum.org/TOAH/hd/homr/hd_homr.htm Winslow Homer (1836–1910)] : интернет-издание. — Department of American Paintings and Sculpture, The Metropolitan Museum of Art.

Отрывок, характеризующий Хомер, Уинслоу

Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.


Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.