Улица Освалда Тилманя
Поделись знанием:
Координаты: 56°56′51″ с. ш. 24°06′19″ в. д. / 56.94750° с. ш. 24.10528° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=56.94750&mlon=24.10528&zoom=12 (O)] (Я)
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
| улица Освалда Тилманя Рига | |
| латыш. Osvalda Tīlmaņa iela | |
| Общая информация | |
|---|---|
| Страна |
Латвия |
| Город | |
| Исторический район | |
| Протяжённость |
76 метров[1] |
| [wikimapia.org/#lang=ru&lat=56.947482&lon=24.105216&z=18&m=b на Wikimapia] | |
У́лица О́свалда Ти́лманя (латыш. Osvalda Tīlmaņa iela) — короткая улица в Риге, в историческом районе Старый город. Расположена между улицами Маза Яуниела и Кемереяс.
История
Историческая застройка района погибла во время боев 1941 года. В 1956—1958 году на её месте было возведено здание Рижского политехнического института.
Улица названа (2009)[2] в честь архитектора Освальда Тилманиса (1900—1980), главного архитектора Риги (1934—1950 и 1956—1958), автора проектов здания Академии наук Латвии (1950—1957), главного корпуса Рижского технического университета (1956—1958), ряда жилых домов в Риге.
Достопримечательности
Улица проходит перпендикулярно Даугаве по внутреннему двору главного корпуса Рижского технического университета, который целиком занимает одну её сторону.
Напишите отзыв о статье "Улица Освалда Тилманя"
Примечания
- ↑ [opendata.riga.lv/satiksme.html?file=files/Opendata/Dati%20-%20Excel/Satiksme/Rigas_Ielu_pamatlielumi_01012016.xls Rīgas ielu pamatlielumi] (латыш.) (xls). [opendata.riga.lv/ Открытые данные]. Рижская дума (1 января 2016). Проверено 15 августа 2016.
- ↑ [likumi.lv/doc.php?id=198731 Rīgā 2009.gada 29.septembrī (prot. Nr.11, 19.§)]
Отрывок, характеризующий Улица Освалда Тилманя
Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
