Уолд, Лиллиан
| Уолд Лиллиан | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Гражданство: | |
| Дата смерти: |
1 сентября 1940 (73 года) |
| Супруг: |
замужем не была |
Лиллиан Уолд (англ. Lillian D. Wald; 1867 — 1940) — американская медсестра, известная также за вклад в области прав человека; была основателем американского общества сестринского дела.
Содержание
Биография
Родилась 10 марта 1867 года в Цинциннати, штат Огайо, в немецко-еврейской семье; отец был продавцом оптики.
В 1878 году вся семья переехала в Рочестер, штат Нью-Йорк. Лиллиан посещала англо-французский интернат Miss Cruttenden Boarding и школу юных леди Day School for Young Ladies. Она захотела поступить в Vassar College, но там сочли её слишком молодой. В 1889 году девушка поступила в нью-йоркскую школу медсестёр New-York Presbyterian Hospital, обучалась в 1891 году на курсах в New York Hospital и позже окончила медкурсы в Woman's Medical College.[1] Одновременно начала работать в нью-йоркском приюте для несовершеннолетних New York Juvenile Asylum (ныне Children's Village). В 1893 году Уолд бросила учёбу и начала помогать бедным семьям иммигрантов в Нью-Йорке, а также обучать сестринскому делу в Hebrew Technical School for Girls. Вскоре начала ухаживать за больными в Нижнем Ист-Сайде как патронажная сестра. Вместе с другой медсестрой — Мэри Брюстер (англ. Mary Brewster), она жила в спартанских условиях рядом с ее пациентами, чтобы лучше о них заботиться. Примерно в это время она ввела в обиход термин «Public health nursing» (Медсестра общественного здравоохранения).[2]
Лиллиан Уолд создала организацию Henry Street Settlement, которой помогал выдающийся еврейский меценат Джейкоб Шифф, и которая оказывала помощь жителям Нью-Йорка разных возрастов, в частности и бедным евреям, выходцам из России. На начало 1906 года в организации работало 27 медсестер. Уолд удалось также привлечь финансовую поддержку у известной американской женщины-мецената Элизабет Андерсон, и к 1913 году штат организации вырос до 92 человек. Вскоре Henry Street Settlement расширилась до одной из крупнейшей патронажной организации США, работавшей в Нью-Йорке — Visiting Nurse Service of New York.
Она стала первым президентом национальной организации сестринского дела — National Organization for Public Health Nursing, установила отношения со страховой компанией Metropolitan Life Insurance Company (ныне MetLife), предложила национальную систему медицинского страхования и помогла основать в Колумбийском университете школу медсестер (англ. School of Nursing). Уолд стала автором двух книг, связанных с медико-санитарной работой: «The House on Henry Street» (1911) и «Windows on Henry Street» (1934).
Умерла 1 сентября 1940 года в городе Westport, штат Коннектикут, от кровоизлияния в мозг. Была похоронена в Рочестере на кладбище Mount Hope Cemetery.[3]
Лиллиан Уолд не была замужем. Иногда поддерживала отношения с женщинами; по крайней мере её спутниками жизни были Mabel Hyde Kittredge — автор книг по домоводству, и юристка Helen Arthur. В целом она предпочла личную независимость, что позволяло ей быть гибкой и действовать смело.
Память
- В 1922 году The New York Times назвала Лиллиан Уолд одной из 12 величайших американских женщин, вручив ей позже специальный Lincoln Medallion как выдающемуся гражданину Нью-Йорка.
- В 1937 в радио-передаче, посвященной её 70-летию со дня рождения, Сара Делано Рузвельт прочитала письмо от её сына — Президента США Франклина Рузвельта, в котором он похвалил Уолд за её «бескорыстный труд, чтобы способствовать счастью и благополучию других людей».
- В 1970 году Уолд была избрана в Зал славы великих американцев, где ей установлен бюст работы американской женщины-скульптора Элинор Платт.
- Лиллиан Уолд была введена в Еврейско-американский зал славы (англ. Jewish-American Hall of Fame), где каждому участнику полагается именная уникальная медаль.
Напишите отзыв о статье "Уолд, Лиллиан"
Примечания
- ↑ [www.nwhm.org/education-resources/biography/biographies/lillian-wald.html Lillian D. Wald biography], National Women's History Museum website and newsletter. Retrieved February 20, 2010 (англ.)
- ↑ [www.jwa.org/womenofvalor/wald/ Women of Valor exhibit on Lillian Wald] at the Jewish Women's Archive (англ.)
- ↑ [www.findagrave.com/cgi-bin/fg.cgi?page=gr&GRid=6179 Lillian D. Wald] (англ.)
Ссылки
- [www.amuseum.org/jahf/virtour/page39.html Lillian Wald (1867-1940)] (англ.)
- [jwa.org/encyclopedia/article/wald-lillian-d Lillian D. Wald] (англ.)
Отрывок, характеризующий Уолд, Лиллиан
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
