Фишер, Иосиф Залманович

Иосиф Залманович Фишер
физик-теоретик
Дата рождения:	24 февраля 1919(1919-02-24)
Место рождения:	Белорусская ССР Белорусская ССР, Минск
Дата смерти:	25 мая 1995(1995-05-25) (76 лет)
Место смерти:	Украина Украина, Одесса
Научная сфера:	Теоретическая физика
Место работы:	Белорусский государственный университет, Одесский национальный университет имени И. И. Мечникова
Альма-матер:	Белорусский государственный университет
Научный руководитель:	Николай Сергеевич Акулов
Награды и премии:

Ио́сиф За́лманович Фи́шер (24 февраля 1919, Минск — 25 мая 1995, Одесса) — советский физик-теоретик.

Профессор в БГУ и ОГУ, заведующий кафедры теоретической физики в Одесском государственном университете.

Основные работы касаются статистической теории жидкостей, физики критических явлений в жидкостях; создал лагранжевую теорию тепловых гидродинамических флуктуаций.

Биографические сведения

В 1926-1936 годах И. З. Фишер учился в школе. В 1936 году поступил в Белорусский государственный университет (БГУ), на физико-математический факультет. Закончил БГУ с красным дипломом.

В июне 1941 года Иосиф Залманович был эвакуирован в Сталинградскую область. Он не был призван в действующую армию из-за плохого зрения. Летом 1942 года И.З. Фишер добровольцем уходит на фронт. Как выпускник физмата, служил радистом разведвзвода отдельного гаубичного полка в звании сержанта. Был награждён несколькими орденами: орденом Красной Звезды и орденами Отечественной войны первой и второй степени, а также медалями.

Осенью 1945 года Иосиф Залманович Фишер был принят на работу ассистентом кафедры теоретической физики БГУ. Далее, в течение двух лет, 1947-1948 гг., Иосиф Залманович был аспирантом академика АН БССР Николая Сергеевича Акулова в Академии Наук Белоруссии. После защиты диссертации в 1948 году Иосиф Залманович возвращается на кафедру теоретической физики БГУ и работает на ней доцентом в течение 13 лет (1948-1961 гг.).

В 1959 году Иосиф Залманович успешно защищает докторскую диссертацию. В 1961 году, в издательстве «Наука» выходит книга И.З.Фишера «Статистическая теория жидкостей», которая явилась одной из самых первых монографий в мире по указанной тематике . В 1964 году английский перевод книги выходит дважды: в США и Индии. Чикагское издание содержит дополнения ведущих американских ученных, отражающие прогресс в этой быстро развивающейся области со времени советского издания 1961 года. В 1961-1963 гг. И.З.Фишер работает профессором кафедры ядерной физики БГУ.

С 1963 года по ноябрь 1977 года профессор И.З Фишер работает заведующим кафедрой теоретической физики в Одесском университете им. И.И. Мечникова, где он создаёт одесскую научную школу теоретической физики жидкостей. В ноябре 1977 года профессор И.З Фишер перенес инсульт и был вынужден отойти от науки.

Скоропостижно скончался вечером 25 мая 1995 года. Похоронен на втором христианском кладбище Одессы.

Основные научные достижения

Тематика научных исследований И.З.Фишера охватывает практически все вопросы физики жидкого состояния второй половины 20-го века, а также ряд вопросов теории гравитации. Полное представление о его научных интересах может быть получено из рассмотрения списка его публикаций. Тематически они относятся к следующим областям:

• статистическая теория объемных и поверхностных свойств простых жидкостей;
• теория критических явлений в жидкостях и растворах;
• природа аномальных свойств воды и теория гидратации;
• поведение примесей в жидком гелии;
• теория тепловых гидродинамических флуктуаций, в частности, лагранжева теория тепловых гидродинамических флуктуаций;
• теория кинетических коэффициентов в жидкостях, в частности, теория коллективного переноса;
• особенности теплового дрейфа броуновских частиц;
• теория молекулярного рассеяния света в жидкостях и газах;
• свойства систем с кулоновским взаимодействием: плазма, жидкие металлы и полупроводники;
• гравитационные эффекты в теории скалярного поля;
• гравитационные эффекты в теории электрона Борна-Инфельда;
• макроскопическая форма уравнений гравитационного поля;

Ссылки

• [www.sciencedirect.com/science/journal/01677322/93/1-3 "Special Problems in Physics of Liquids - International Conference dedicated to the memory of Professor I.Z. FisherOdessa, Ukraine, 31 May - 4 June 1999", Edited by Leonid A. Bulavin, Nikolay P. Malomuzh, Special issue of Journal of Molecular Liquids 93(1-3) 2001, 240 p.]

Отрывок, характеризующий Фишер, Иосиф Залманович

Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.


– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.