Калныньш, Харальд

Харальд Калныньш (22 июля 1911 — 27 октября 1997) — лютеранский епископ, первый глава ЕЛКРАС с 1988 по 1994.

Родился в Санкт-Петербурге. Имел смешанное немецко-латышское происхождение. В 1919 году его родители репатриировались в Латвию. В 1933—1937 гг. изучал теологию в Швейцарии. После окончания семинарии год служил помощником пастора в Эльзасе. В 1938 году вернулся в Латвию. С 1943 по 1945 год служил фельдфебелем в Латышском легионе СС.

После плена в 1947 году вновь вернулся в Латвию. В 1951 году ординирован в пасторы в Риге епископом ЛЕЛЦ Густавом Турсом. С 1967 года начинает окормлять общины российских немцев. В 1981 году он становится суперинтендантом немецких общин в СССР.

В 1988 году он выходит из Латышской Церкви, чтобы стать полноценным епископом немецких общин СССР (нем. Deutschen Evangelisch-Lutherischen Kirche in der Sowjetunion) (будущая ЕЛКРАС). По мнению Баронаса, Калныньш был близок к пиетистскому направлению в лютеранстве.

Ссылки

• [luther.ru/church/history/747--19111997-.html К БИОГРАФИИ ХАРАЛЬДА КАЛНИНЬША (1911–1997), суперинтендента-епископа немецких евангелическо-лютеранских общин в СССР]

Отрывок, характеризующий Калныньш, Харальд

– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…