Хисикари, Такаси
| Такаси Хисикари | |
| 菱刈 隆 | |
 Такаси Хисикари | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Принадлежность | |
| Род войск |
армия |
| Годы службы |
1894—1933 |
| Звание | |
| Командовал | |
| Сражения/войны | |
| В отставке |
глава Всеяпонской ассоциации кэндо |
Такаси Хисикари (яп. 菱刈 隆 Хисикари Такаси?, 1871—1952) — генерал Императорской армии Японии.
Такаси Хисикари родился в Кагосиме в 1871 году. В 1894 году окончил Рикугун сикан гакко, во время японо-китайской войны был офицером 3-го пехотного полка. После войны учился в Рикугун дайгакко, по окончании в 1902 году стал командиром 26-го пехотного полка.
После недолгой службы начальником штаба при генерал-губернаторе Тайваня, Хисикари стал начальником штаба 1-й армии во время русско-японской войны. Позднее, после Первой мировой войны, он участвовал в интервенции в Россию.
В межвоенный период Хисикари занимал различные посты, включая должность начальника Рикугун сикан гакко, пост командира 4-го пехотного полка, должность начальника штаба 2-й дивизии, пост командира 2-й дивизии. В июле 1918 года он стал генерал-майором, в августе 1928 — генерал-лейтенантом. Ему довелось командовать 8-й дивизией, 4-й дивизией и Гарнизонной армией на Тайване. В августе 1929 года он был произведён в генералы. В 1930 году Хисикари стал командующим Квантунской армией. Он покинул этот пост 1 августа 1931 года, всего за месяц до Мукденского инцидента.
После операции «Нэкка» Хисикари во второй раз стал командующим Квантунской армией. В этот период он следил за выполнением мирного соглашения с Китаем, а также занимался подавлением антияпонского движения в Маньчжоу-го.
В 1934—1935 годах Хисикари Такахаси был членом Высшего военного совета, потом был переведён в резерв. С апреля 1941 года он полностью ушёл с военной службы.
С 1943 года и вплоть до своей смерти Такаси Хисикари был главой Всеяпонской ассоциации кэндо.
Напишите отзыв о статье "Хисикари, Такаси"
Отрывок, характеризующий Хисикари, Такаси
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.
«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
